Мысли академика Алфёрова о перспективах междисциплинарных исследований хороши, продуктивны, конкретны. Однако достоинство конкретности, на мой взгляд, перерастает в недостаток – не обеспечивает ясности в вопросе: каким образом будут налажены связи между множеством научных дисциплин и их взаимодействие – в общем и в каждом конкретном случае. Организационным центром будет Академия? Очень хорошо, очень верно (не чиновникам же из загаженного Ливановым министерства доверить это – загубят!). А какова будет идеология налаживания общего дела – динамичного, всякий раз меняющегося взаимодействия разных научных дисциплин, да ещё на разных уровнях? (Оговорюсь: слово «идеология» я употребляю здесь не в том значении, которым пользуются политики и обществоведы, а в том, которое привычно для «технарей» - исследователей и конструкторов.)
В упомянутых мною заготовках для ХХIV съезда КПСС я писал об особой роли, особой ответственности философов, обязанных активно участвовать в этом общем деле. Конечно, не в роли высших арбитров, своего рода «гуру», имеющих право поучать всех других, а в роли ответственных за методологическое обеспечение междисциплинарных связей.
Весь предыдущий текст данной заметки я написал для обоснования необходимого, на мой взгляд, возражения на одно утверждение из программного заявления уважаемого кандидата на пост Президента РАН. Справедливо осудив разрушительную деятельность министра образования и науки Ливанова, Жорес Алфёров (цитирую по сообщению в «Великой эпохе») «научно охарактеризовал деятельность министра, физика по образованию: «В области школьного образования и организации науки Ливанов, конечно, философ». Академик подкрепил свой вывод следующим пассажем: «Физик открывает новые явления, приходит теоретик-математик, пишет теорию этого явления, приходит инженер и делает прибор, затем приходит философ, который не знает ни физики, ни математики, ни инженерного дела, но любит поговорить».
Думается, причина столь залихватской оценки философов кроется в неудачном личном опыте прославленного нобелиата: уж больно хреновые философы попадались ему в знакомые. Да и философию в своё время изучал в полглаза. И он, наивный, полагал: коль его знакомые доктора и кандидаты, то есть типичные, а может, и лучшие представители современной философии, то дело плохо. Уж если такие «сундуки» лучшие…
У меня опыт другой. По окончании университета передо мной встал выбор: чем заняться и, соответственно, какую искать работу. Время было «хрущёвское», очевидно было падение нравственного и профессионального уровня работников умственного труда. Насмотревшись на философскую среду (в том числе обслуживающих сферу партгосуправления) и присутствующих в ней если не во множестве, то правящих бал конъюнктурщиков, подхалимов и явных пройдох, я решил уйти от «лириков» к «физикам» - в техническую литературу. Общение в этой среде дало мне очень многое. Но принесло и некоторое разочарование: оказывается, процент дураков и ловкачей среди «технарей» вполне сопоставим с долей такой же публики в сфере общественных наук и художественной интеллигенции. Так я вернулся к своей коренной – философской специальности, оставаясь журналистом по профессии.
Мне обидно и досадно, что Жорес Иванович Алфёров так походя вытер ноги о философов вообще. Надеюсь, что это – оговорка при попытке поярче выразить умственную и нравственную убогость министра-вредителя. С попыткой я почти согласен, «почти», потому что таких, как Ливанов, надо подвергать уголовному преследованию. Но философы-то при чём, зачем их всех чохом приравнивать к Ливанову?
Список философов разных стран и веков, благодаря работе которых заметно поднялся и поднимается далее интеллектуальный уровень человечества, очень велик. В нём немало русских дореволюционных мыслителей и советских философов. Думаю, что и в дальнейшем появятся новые славные имена: выходят в свет добротные исследования, с интересными идеями. А возникающие время от времени содержательные дискуссии – например, на страницах «Экономической и философской газеты» или «Вестника Российского философского общества» - побуждают присмотреться к новым именам, да и порадоваться продолжению творческой работы некоторых старых знакомых.
Жорес Иванович! Пожалуйста, будьте немного добрее к философам. Не все они – бесполезные крикуны, так же как не все сапожники – горькие пьяницы, не все заведующие овощными базами – евреи, не все священники – обманщики и не все чиновники – взяточники и казнокрады.
Успехов Вам и здоровья, многоуважаемый Жорес Иванович!
Владимир Марков, член Российского философского общества
ИСТОРИЯ
ВОРОШИЛОВ — ПЕРВЫЙ КРАСНЫЙ ОФИЦЕР
20 мая 2013 по ТВ «Звезда» была показана передача «Тайны наркомов» - о К.Е. Ворошилове. Чушь несусветная! Оказывается, Ворошилов ещё в 1905 г. был избит царской охранкой — с повреждением головы. И вот всю жизнь — до смерти в 1969 г. (возраст 88 лет) — он был «недоумственным». Это — на постах командарма, наркома, председателя Президиума Верховного Совета СССР и т.д.?!
«Дуэль» несколько лет тому назад давала правдивый материал о Ворошилове.
Прошу — в качестве дополняющего — опубликовать мой материал о Ворошилове: часть I, гл. 10 и 11 из моей книги «Коммунистическая трагедия» (2003 г.). Алексей Голенков
После летнего отпуска 1940 года Иван Уржумов возвратился с семьёй к месту службы в Ленинградский округ и вскоре был направлен на шестимесячные курсы повышения (усовершенствования) среднего командного состава в Ленинград. Иван взял с собой Варю с Артёмкой. Они сняли комнату в Ленинграде, где прожили с сентября 1940-го по февраль 1941-го (время учёбы Ивана), посещая в свободное от учёбы Ивана время достопримечательности прекрасного города на Неве: театры, музеи, памятные места и прочее.
По окончании курсов Уржумов получил назначение в город Кингисепп, с повышением – вступил в должность командира батальона. Весна прошла в хлопотах и заботах по применению полученных им на курсах знаний для повышения боеспособности вверенного ему батальона. И очень успешно. К лету 1941-го батальон Уржумова числился в передовых.
Предстоял выезд всем полком, куда входил батальон Уржумова, в летний лагерь, и Иван, несмотря на возражения Вари (она была на шестом месяце беременности), отправил её с Артёмкой на родину. Меньше чем через месяц он будет благодарить судьбу, что она ему вовремя подсказала такую мысль…
…Дивизии, в которую входил полк, где находился батальон Уржумова, приказали войти в 11-ю армию Северо-Западного фронта и выдвинуться навстречу врагу только 29 июня, на восьмой день войны, когда накануне, 28 июня, пал Минск и стало окончательно ясно: Гитлер рвётся к Москве.
(Никто ещё не знал, что как раз в этот день за вечерним чаепитием, любимым времяпровождением Гитлера, у него соберётся весь цвет нацистского руководства – Геббельс, Геринг, Гиммлер и другие нелюди, объявившие на весь мир совесть и равенство людей химерой, провозгласившие насилие и убийство главным средством достижения своих целей, раздираемые тщеславием и завистью друг к другу, скрываемой до поры. В одном ажиотажном порыве все они объявят ему о “несомненном” успехе в “русской кампании”, в результате, которого, как им тогда казалось, вынашиваемая ими годами цель уже, можно сказать, достигнута.
– Наш расчёт внезапности, мой фюрер, – говорил начальник штаба сухопутных войск генерал Гальдер, – полностью себя оправдал. Русские не в состоянии организовать оперативное сопротивление. Мы их без особого труда откидываем и стремительно продвигаемся вперёд. Без сомнения, взятие Москвы – дело нескольких дней.