Первую «болванку» послали в кабинет Хасбулатова – председателя Верховного совета. Вторую – вице-президенту Руцкому. Тот, в свою очередь, в интервью, опубликованном на сайте Freelance Bureau, вспоминает об этом так: «Первый снаряд попал в зал заседаний, второй – в кабинет Хасбулатова, третий – в мой. Причём били фугасными снарядами, а не болванками, как утверждают сегодня. От болванок здание гореть не будет. Я сидел у себя в кабинете, когда снаряд прошил окно и взорвался в правом углу. К счастью, стол у меня стоял в левом. Выскочил оттуда очумевший. Что меня спасло – не знаю».
Увидев, что всё идёт по плану, Грачёв приказал: «Беглыми ещё, огонь!» «Дюм, дюм, дюм. Смотрю, всё загорелось. Красиво. Все сразу снайперы с крыш мгновенно разбежались, как рукой смахнули. Ну и когда снайперов смахнули, танки стрельбы свои закончили, я дал команду 119-му полку штурмовать. Они открыли двери, там постреляли. Ну, конечно, девять убитых у меня было, внутри-то стрельба была, но этих положили много... Никто их не считал просто. Много».
Позже нам рассказали, что «этих» убили 150 человек и 400 ранили. А теперь оказывается, что никто их не считал (впрочем, многие утверждали об этом и до откровений Грачёва). С потолка взята цифра. Наверное, их действительно было много: говорят, трупы вывозили ночью баржами. Горящий Белый дом представлялся Грачёву красивым, хотя у любого нормального человека эта картинка на телеэкране в прямом эфире вызывала только ужас. Разность восприятия, наверное.
И ещё одна цитата, которую чувство брезгливости даже комментировать не позволяет. «А Белый дом потихонечку начал гореть, гореть, гореть, – вспоминал Грачёв. – Пашка Бородин (Павел Бородин, возглавивший позднее Управление делами президента РФ. – Прим. KM.RU) мне потом говорит: «Павел Сергеевич, какой ты молодец». – «А чего?» – «Столько денег туда нам дали, я ремонт сделаю». Я говорю: «Паш, а сколько сп…дил?» – «Не-не-не, ни копейки».
А вот в первую чеченскую кампанию с Грачёвым произошла волшебная метаморфоза: он сделался «голубем мира» и, по его словам, был единственным противником боевых действий и сторонником переговоров с Дудаевым, хотя всё окружение Ельцина манкировало последнего и бряцало оружием.
Грачёв утверждает, что Дудаев начал говорить о независимости не потому, что хотел отделиться от России: «Его, как горного человека, просто задело то, что с ним, всенародно избранным, не считаются, не приглашают в Кремль и говорят, что ты – отброс общества на 100%... Я говорю: «Надо с ним разговаривать». Все – в штыки: нечего Борису Николаевичу принимать Дудаева!»
Грачёв описал свой визит к Дудаеву в 1992 году, где среди прочих участников был и Шамиль Басаев. «Я говорю: «Джохар, вы что там х…ей занимаетесь?» Он говорит: «Никто со мной не хочет разговаривать. Руцкой меня вообще на х… послал по телефону. Если я никак не прореагирую, мои ребята меня не поймут и народ не поймет».
Москва посчитала мирное решение унизительным, вспоминал Грачёв. На совещании у Ельцина в ответ на сопротивление со стороны Грачёва Виктор Черномырдин предложил Ельцину сместить того с поста министра обороны. Но президент лишь приказал «в десятидневный срок подготовиться к ведению боевых действий». Грачёв опять стал возражать, мол, зима на носу, условия крайне неблагоприятные. Предложил готовиться к весенней кампании, а до того вести переговоры. «Я хотел оттянуть время: может, успеем договориться. Ни х…я! Я говорю: «Виктор Степанович, вы будете лично отвечать за это дело».
С этими речами как-то не вяжется воинственное заявление Грачёва того времени, что взять контроль над Грозным можно за два часа, причём силами одного парашютно-десантного полка. Как известно, ничего из этого не получилось. По данным Генштаба, при штурме Грозного в начале 1995 года погибли 1426 российских солдат и 4630 были ранены. Всего за время конфликта 1994-1996 гг. в Чечне погибли, по разным данным, от 4000 до 6000 российских военнослужащих.
Не верит в миротворчество Грачёва и нынешний глава Чечни Рамзан Кадыров. «Я был тогда подростком, – вспоминает он.– Мне казалось, что российские генералы Дудаев и Грачёв найдут общий язык, но они нашли не тот язык... Я опять повторяюсь: Запад поставил задачу, а тогдашнее руководство России сознательно или неосознанно пошло на поводу и позволило придать локальному конфликту характер национальной трагедии. Да, это была трагедия общенационального масштаба для всей России», – сказал он по случаю 15-й годовщины начала войны.
Напомним, что в 1994-1995 годах Грачёв находился в Моздоке и лично руководил боевыми действиями. Слушал, наверное, как пули – «цок, цок, цок» и снаряды – «дюм, дюм, дюм»…
Александр Романов, http://www.km.ru/
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО
45 ЛЕТ СПУСТЯ
В своей недавней статье «Опасней дурака» критик и публицист В. Бушин, защищая имя известного советского писателя И. Эренбурга от излишне подобострастных, а потому и профанирующих похвал либерального критика Б. Сарнова, попытался дать объективную оценку личности и деятельности знаменитого соотечественника. Отметив большие заслуги писателя перед советской литературой и страной, В. Бушин указал и на некоторые изъяны творчества этой неординарной личности, впрочем, некоторые из них тот и сам признавал. Наверное, чтобы несколько сбалансировать ситуацию, показать свою беспристрастность в оценках значимости известных деятелей культуры как либерального, так и патриотического, консервативного толка, В. Бушин решил в качестве примера, так сказать, высказаться и в отношении очень национального по характеру своего творчества и любимого народом поэта Николая Рубцова. Выбор этой кандидатуры, тем не менее, несколько удивляет: Рубцов, в отличие от Эренбурга, не писал прозу, не был известнейшим публицистом и общественным деятелем, подолгу не жил за границей. Да и принадлежал к совсем другому поколению, а жизнь его была сиротской, бесприютной и короткой – в 1971 году он погиб в возрасте 35 лет от рук любимой женщины, поэтессы. Интересно, что В. Бушин еще в шестидесятых годах, почти 45 лет назад, дал положительную и благожелательную рецензию на рукопись третьей по счету книги Рубцова «Душа хранит», которая затем вышла в Архангельске в 1969 г. (К слову, общий тираж изданных книг Рубцова давно превысил цифру в 5 миллионов экземпляров.) Однако в настоящее время В. Бушин придерживается мнения, что Рубцов, хотя и «поэт искренний, душевный, очень русский, но всё же довольно скромный… по творческим возможностям», что он не вполне заслуженно высоко превознесен критиками и литературоведами, а также своими почитателями, среди которых многие коллеги по перу, композиторы и певцы, космонавты, ученые и инженеры, студенты и школьники, рабочие и труженики полей и др.
В последующей публикации «Легкость мысли необыкновенная» В. Бушин пошел дальше: чтобы не быть, наверное, голословным, он решил на примере одного из лучших стихотворений поэта «Видения на холме» продемонстрировать правильность своей оценки, подвергнув его своего рода литературоведческой, филологической и даже исторической «экспертизе». Вы (почитатели поэта), иронически говорит критик, считаете это стихотворение необыкновенным, «самым гениальным и народным»? Так я докажу вам обратное! И выстраивает целый ряд убийственных, на его взгляд, критических замечаний, одновременно приводя в качестве эталонов совершенства стихотворение Лермонтова «Родина», а также отдельные строки стихотворений Бунина, Пушкина, Ахматовой, Берггольц (в порядке упоминания).
Попробуем разобраться в его доводах и оценить их состоятельность.
Итак, огрехи В. Бушин находит уже в первой строфе стихотворения, конкретно, в строчках: «…И вдруг картины грозного раздора/Я в этот миг увижу наяву». В данном контексте правильно писать, утверждает он, «увижу как наяву», а не «увижу наяву». Однако, мнение критика не согласуется с «мнением», например, поэта Николая Гумилева, в стихотворении «Рабочий» которого читаем: «Упаду, смертельно затоскую,/Прошлое увижу наяву…». Для полноты надо отметить, что в первом варианте стихотворения Рубцова и в некоторых его последующих публикациях (в том числе и в книге «Душа хранит», на которую, напомним, В. Бушин давал свою рецензию) вместо цитированных выше строк стоят другие: «Засвищут стрелы, будто наяву. Блеснёт в глаза кривым ножом монгола!». То есть Рубцов в процессе работы над текстом фактически использовал и одобряемую В. Бушиным возможность написания данного выражения.