Ещё один случай, с которым мне пришлось столкнуться лично, в любой другой стране также рассматривался бы как саботаж.
В Магнитогорске сооружалась вторая очередь электростанции, занимались монтажом и установкой двух больших (24 тысячи киловатт) турбин. На тех участках, где бетонировали фундамент и цементировали крыши, работали бывшие кулаки. Как и на многих других советских стройках, установка оборудования началась до того, как было полностью закончено строительство здания. Таким образом, огромная турбина была установлена и на ней уже трудились механики, а вокруг всё ещё работали бывшие кулаки, заливавшие цемент.
Однажды утром механики обнаружили измельченное стекло в основных подшипниках и в кольцах изоляторов со смазочным веществом большой турбины. Измельченное стекло очень быстро разрушает подшипник. Было немедленно проведено расследование, обнаружили несколько ведер, наполненных стеклом, рядом с сарайчиком, куда бывшие кулаки утром приходили отмечаться о своем выходе на работу.
В конце двадцатых и в начале тридцатых годов были ликвидированы кулаки — богатые крестьяне. Их имущество было конфисковано и передано колхозам. Этих людей отправили на различные стройки приблизительно на пять лет для перевоспитания. Некоторые из более молодых, как мой друг Шабков, действительно перевоспитывались, но большая часть старых и пожилых кулаков были полны горечи и отчаяния. В своей слепой ненависти они готовы были пойти на все, чтобы отомстить Советской власти.
Но Советская власть — понятие абстрактное, отомстить ей трудно. Вокруг были только рабочие, инженеры и другие бывшие кулаки, работавшие на строительстве. Однако оборудование и машины были символами новой власти — той силы, которая конфисковала их имущество и отправила их в эту степь заливать цемент. И потому они наносили ответные удары этому оборудованию».
Получается, что за пять лет Скотт слышал всего о двух случаях вредительства, между тем даже Машковцев приводит свидетельство ветеранов Магнитки о том, что для предотвращения непрерывных диверсий актив стройки ночами не спал: «В конце 20-х годов в эти станицы возвратились из Китая около 300 человек реэмигрантов, активных участников дутовских, семеновских и колчаковских банд. Некоторые из них и были организаторами вредительства на Магнитке. А делать это было не так трудно. Электропровода, разбросанные по Магнитке на десятки километров, легко было замкнуть и тем самым оставить стройку без энергии и света... В то же время начинался обычно пожар на складе или в бараке и разрыв водопроводных труб. Характерна еще одна деталь: часто бывало так, что во время пожаров паровоз с поездом вдруг станет на переезде, не давая проезда пожарным. Положение создалось исключительно напряженное. Враг был неуловим, потому что он был среди нас и вредил исподтишка. Ночами приходилось быть особенно начеку».
Ну вот как понять такой подход к описанию увиденного Скоттом, как бы «левым» по убеждениям? Каким-таким «левым» он был? Возможно, он троцкист, поскольку, несмотря на открытую кампанию борьбы с троцкизмом в СССР в это время, у него нет ни единого упоминания о троцкистах. Для какого социализма эти песни: «Миллионы людей, сосланные в Сибирь (политические, раскулаченные), были племенем, потерянным для общества. Они стали жертвами, возложенными на алтарь Революции и Прогресса»? А эти: «Мне кажется, у Советского Союза нет блестящего будущего. Если партия не сможет вернуть себе, хотя бы частично, прежнюю роль ведущей силы в стране и если ей не будет разрешено пропагандировать основные социалистические принципы, то не будет того цементирующего влияния, которое могло бы препятствовать деморализации и разрушению идеологии, заменяющей молодежи веру или религию»? Какая и когда у ВКП(б) раньше была большая ведущая роль, чем в 1938 году? При Троцком?
Интересно, что Скотт имел каких-то мощных покровителей в Москве, по крайней мере, об этом свидетельствует такой штрих: «Например, в Челябинске я заходил в горком партии, к главному редактору местной газеты, в управление милиции и разговаривал со многими людьми. Никто из них не хотел мне сказать какова численность населения города. У меня были рекомендательные письма из Народного комиссариата по иностранным делам, но никто не обращал на них внимания. Бюрократия боится говорить иностранцу что бы то ни было».
И, в общем-то, правильно боялась. Наркомат иностранных дел в те времена был донельзя троцкистским.
Еще один штрих, тщательно скрываемый под левым интернационализмом Скотта, но прорывающийся время от времени, - расизм. К примеру, Скотт, как вы увидите дальше из примеров (которые даны в подтверждение совершенно иных тем), постоянно пишет о грязи, к месту и не к месту. В начале строительства такого объекта о чистоте, в общем, и говорить не приходится, однако... Вот он описывает рабочую столовую (я дам это описание к соответствующей теме), сообщает, что при ней были умывальники, но совершенно не по теме сообщает американцам: «Никто никогда не мыл руки зимой в столовой №30». Это почему? Пишет, что 70% (а с украинцами и белорусами все 80) рабочих были русскими (у которых в обычае не брать в руки хлеб грязными руками), и они руки не мыли? Потому что зима? Но уральской зимой любая вода теплее воздуха. Или: «В Магнитогорске электроэнергию в жилых домах отключают с 9 часов утра до 5 часов вечера и с 2 часов ночи до 5 утра. В начале февраля в этом регионе Урала начинает темнеть с 5 часов пополудни и темно до 8 часов утра. Такая система экономии не позволяет пользоваться утюгами, электроплитами и т.п. в дневное время. Она также мешает старому русскому обычаю спать при свете, чтобы клопы не вылезали из щелей». Даже так? Как много русский может узнать от американцев о старинных русских обычаях! Порой Скотта тянет на описание грязи даже тогда, когда он сам делает опровергающий вывод. Скажем, описывает грязь в больнице и тут же итожит: «были соблюдены элементарные правила стерилизации и санитарии».
Кстати, Скотт сообщает: «Большинство жителей мылись в общественных русских банях, которых было очень много», - однако Скотт почему-то не пишет ни об этом действительно старинном русском обычае, ни о том, что он сам хоть раз посетил баню и вообще когда-либо мылся или его тянуло помыться.
Ю.И. МУХИН
(Продолжение следует)
ПОЕДИНОК
ПАТРИОТ ЛИ ЗАДОРНОВ?
«Советская Россия» – ДА
В. Панин – НЕТ
Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник, – эта истина, к сожалению, не всем бывает доступна даже на старости лет. Поэтому иногда случается так, что некоторые специалисты, проявившие себя в какой-нибудь одной области человеческой деятельности, вдруг ни с того ни с сего вторгаются в сферы, недоступные их разумению. В этих случаях наблюдателям не всегда бывает понятно, что вынуждает подобных сумасбродов лезть в воду, не зная броду. Хорошо, если бы они только сами тонули, но куда хуже, когда они тянут в омут других.
Чаще всего такие казусы случаются в гуманитарной сфере. Например, в прошлом веке был известен академик – специалист по атомной или водородной бомбе со сладкой фамилией Сахаров. Он, отдыхая уже на пенсии, то ли от скуки, то ли из агрессивности вдруг возжаждал демократии, о которой представления не имел, и полез в политику. Используя звание академика и Нобелевскую премию, он такого горького перцу в глаза всем насыпал, что у руководителей Советского Союза разум помутился, и они собственными руками разрушили мощную державу. А народ и ахнуть не успел, как на него медведь насел. Пострадали сотни миллионов людей, десятки миллионов погибли и продолжают погибать. Вот и разберись, что страшнее: атомная и водородная бомбы или вредный дилетант в политике.
С тех пор, а плохой пример заразителен, много подобных специалистов появилось не только в политике, но и в такой загадочной науке, как история, в которой многие негодяи стараются найти себе прибежище, позиционируясь в качестве патриотов. Выдающийся русский советский историк Аполлон Григорьевич Кузьмин называл подобных субъектов «мародерами на дорогах истории». Они, используя историю в шкурнических интересах, забивают головы людей всякими фальшивками, ложными знаниями и псевдопроблемами, чтобы оправдать собственные преступления перед народом, а также чтобы его оболванить. Он писал: «Цель очевидна: превратить человека (именно русского) в обезьяну. А далее – тех, кто выживет, – в клетку».