28/VI 41. Сегодня первый день прошел спокойно, если не считать возмущения природы в виде грозы. Были слышны раскаты грома подобно канонаде. Город полон слухами – никто ничего достоверного не знает. Говорят, что Сталин и Каганович убиты, что в Москве революция. Пришел человек из Лиды (18 км от Гродно). Он сидел в тюрьме за прогул. На его глазах немцы сбили 15 самолетов. По городу вели много пленных и раненых. Всю ночь двигались немцы по Первомайской. Непрерывной колонной они продвигаются на восток, неся с собой смерть. Огонек надежды еще теплится в глубине моей души. Но он настолько мал, что меня не в силах согреть. Я мечтаю увидеть безногого, безрукого Маира – только увидеть бы его нежные черные глаза.
Я сама удивляюсь, почему я совсем перестала ждать появления ребенка. А как мы раньше вдвоем прислушивались к каждому его движению. Сегодня я убрала всю квартиру. На столе у меня букет из розовых пионов. Сколько в них красоты, свежести и нежности. Маир очень любит цветы.
Завтра я отправляюсь на работу. Назначен бургомистр города, призывающий граждан вернуться к своим старым занятиям.
30/VI 41. Вчера исполнилась первая неделя войны. Лью горькие слезы о Маире. Как перенесла бомбардировку мама и все остальные? Сегодня разбила большое зеркало, после этого никак не могла успокоиться. Вся физиономия распухла от слез. Явился хозяин дома и предложил мне освободить его квартиру, он, мол, хочет сюда переехать. Я совсем одна. Ложусь рано. Просыпаясь в 2-3 часа, прислушиваюсь к малейшему шуму, шороху, сердце начинает громко стучать. На лбу у меня углубились морщины, щеки провалились. Очень трудно на чем-нибудь сосредоточиться и заниматься.
30/VI 41. Не знаю, дадут ли мне работу? Как долго придется оставаться здесь?
Где и когда производить долгожданного сына Маира? Надо искать работу, искать квартиру.
Всех евреев (мужчин) гонят на работы по уборке города.
Вчера пошла проведать своих больных. Пошла на фабричную улицу, где жила пациентка Б. с пороком сердца. От этой улицы остались одни развалины, печки. Кое-где еще тлели остатки. Уцелел только монастырь. На этой улице преимущественно жили евреи.
Пошла я в одну русскую семью. Пациент 19 лет, юноша, бежал с температурой 39 и после бомбардировки выздоровел. Они меня снабдили черными сухарями. Все ко мне очень сочувственно относятся, что действует на меня угнетающе.
Все мысли, всё обращено к Маиру. Неужели кончилась на этом моя счастливая семейная жизнь? Неужели я вдова в 23 года и мой ребенок никогда не будет знать отца? Как это тяжело! Тем более, что лечение будет платным и никогда не буду уверена в наличии работы. Это ужасно!
5/VII 41. Введены знаки отличия для евреев и принудработы. Все евреи хотят получить где-либо место, чтобы не ходить на принудработы.
Вчера был первый день начала моей «работы». У нас 10 районных врачей. Из советских врачей я одна в Гродно. Кругом говорят только по-польски, русского как ни бывало. Я почти ничего не понимаю. Придется учиться. Истории болезней надо писать на польском языке. Мне очень одиноко и скучно, тем более без работы. Хлеб мне дает соседка. Я его экономлю. Съедаю в день по 150 г. Сухари уже съела. Молоко с сегодняшнего дня получать не буду. Молочник требует за молоко вещи, а денег не берет. Пытаюсь устроиться работать в госпиталь. Там дают обед.
Из квартиры меня стараются выселить. Каждый погорелец зарится на квартиру и ходит в магистрат. «Вас, советских, всё равно будут выселять в одно место, потом высылать», - эту фразу приходится слышать часто.
Вчера гадала мне соседка: «Маир жив, вероятно, в плену, бежит из плена, увидимся не скоро. Меня ожидают одни неприятности». Я это и без гадания знаю.
Часа три лежала в кровати и мечтала, как мы встретимся с Маиром. У меня тогда уже будет сын. Тогда Маир нас вместе будет носить на руках. Я чувствую страшную слабость. Как я буду работать? Мне сейчас даже сидеть тяжело. Мне еще осталось ходить 3 месяца. Тучи надвигаются со всех сторон, будет дождь, а где мой Маир? Мне передали, что он ушел вечером 22/VI в числе 30 командиров с пушками. Они сели на машину и уехали прямо по полю за Станиславово. Куда успели они доехать? Хотя бы получить известие, что он жив. Какая бы была это радость!
13/VII 41. Уже 3 недели, как я одна. Впервые я среди народа одна. Да… я чувствовала себя одной, но в семье я об этом забывала. Как полон был мой дом, когда был Маир! Сходила к соседке в огород. Там я застала веселую компанию вместе с немцами, которые загорали. Присутствие «советской женщины» вдохновляет всех на разговоры о Советской власти, о низком культурном уровне советских людей. Рассказывали о том, как жены командиров купили шикарные ночные рубашки и отправились в театр. О том, «как воспитаны» советские мужчины и на что похожи жены. «Это страна малограмотных людей с азиатской культурой, управляемая жидами, которые прикрываются избранными кухарками и работницами». Я выслушивала всё молча. Здесь я сама не видела порядочных людей. Но я чувствовала, что это все обвинения обращены ко мне. Наконец М-ский сказал: «Я уверен, что все, кто здесь остался, нас ненавидят. Если только придет Советская власть, они побегут с доносами на нас. В этом я уверен, и меня никто не разубедит». Это уже было сверх моих сил. Выслушивать 2 часа без всякого перерыва в сущности одно и то же. Каждый старается поддеть тебя, отомстить за всё. Видя, что меня мало прошибёшь этим, назвать меня достаточно ясно шпионкой и предательницей. Я не могла остаться в этой компании. Я убежала. Дома горько плакала. Маира нет, одна. Я убита личным горем, а тут каждый хорошо знакомый даже старается тебя уколоть, ущипнуть. Да, мне нет места ни в польской, ни в русской компании. Я теперь хорошо должна это усвоить и сидеть дома. С этого дня так и будет. Кто хочет, может приходить ко мне. Очень грустно, что я должна отказаться от всякого общества и замкнуться в свой собственный мир.
В тени 31 градус. На солнце больше 40. Очень жарко ходить.
Хорошо, что живот у меня не так велик, как у моей соседки, хотя у обеих у нас 7 месяцев. Придется ходить и работать до конца. Пока на работе я получаю 1/2 кг в день за свои деньги.
Я посещала пациентов до сих пор и никогда не могла сказать, сколько надо за визит – страшно смущалась. За это меня выругала М. и говорит: «10 рублей за визит, иначе на Вас верхом будут ездить». На другой день меня попросили навестить одну больную (желудочное кровотечение). Я к ней пошла в 5-й раз. Мне пришлось сделать внутривенное вливание глюкозы. Больной на глазах стало лучше. Мне они заплатили 50 рублей. Я их взяла (скрепя сердце от непривычки). К вечеру кровотечение повторилось, и я отправила ее в больницу в очень тяжелом состоянии. Другая пациентка сказала: «Вы здесь недалеко живете. Мой муж вечером Вам деньги занесет». На другой день больной стало лучше, и она денег не прислала. Впредь буду умнее и менее деликатной. Вернее, я собираюсь стать такой. Во всяком случае у меня осталось 35 рублей +50 я получила - итого 85 руб. Я почувствовала насколько я стала богаче.