С жёстким, аргументированным заявлением выступил авторитетный в Эстонии Центр информации по правам человека (LICHR). В нем отмечается: “Человек, по должности занимающийся в стране Евросоюза охраной прав человека и прав меньшинств, не должен ссылаться на этнонационалистические концепции функционирования демократии”. Высказала несогласие и Палата представителей национальных меньшинств Эстонии. Русский омбудсмен Эстонии Сергей Середенко выразил сомнения в независимости суждений канцлера права, изложив свои доказательства в ответе на обращение к нему некоммерческого объединения “Русская школа Эстонии”. Другой известный юрист-правозащитник, Мстислав Русаков, изложил на информационно-аналитическом портале NewsBalt анализ политизированной позиции канцлера права. Все сходятся в одном - беспокойство тем, что обучение на родном языке сужает возможности воспользоваться правом обучения на эстонском языке, противоречит Конституции, в которой закреплено право получения образования на эстонском языке, а не обязанность. При этом все настаивают на том, чтобы в русской гимназии на высшем уровне было поставлено обучение эстонскому языку (как и английскому).
Ущемление прав, унижение человеческого достоинства, оскорбление национальных чувств неэстонской части населения пронизывают всю жизнь общества. И это ведь не один год. Люди привыкли к такому положению, не видя действенной защиты ни от Евросоюза и России, ни от КСРСЭ - Координационного совета российских соотечественников Эстонии (кстати, в стране на постоянной основе живет более ста тысяч граждан РФ). Ещё до приезда делегации во главе с Михаилом Маргеловым разразился новый, снова инспирированный Министерством культуры ЭР кризис с Русским драмтеатром - отсюда “ушли” художественного руководителя, назначили при сомнительных обстоятельствах нового, из-за чего в отставку подал директор. Но министр культуры Рейн Ланг объясняет все беды русским населением, который-де редко ходит в “свой” театр и превращает его в убыточную организацию. Но он перестал быть таким в течение последнего года. В Совете и руководстве театра почти нет представителей русских. По мнению крупного театрального специалиста Бориса Туха нападки именно на Русский драмтеатр напоминают атаку на русские гимназии. Их просто хотят уничтожить.
Так уж совпало, но к приезду московской делегации СМИ приурочили новость об эксперименте и выводах старшего научного сотрудника экономического факультета Тартусского университета Оття Тоомета. Он установил, что в Эстонии человеку с русским именем труднее найти работу, чем тому, у кого имя эстонское. А портал ERR.EE красноречиво поведал об отношении именно к русским, в данном случае Министерства социальных дел Эстонии. Тут разработали государственную программу “Активная старость 2013-2020”, призванную предоставить пенсионерам возможность вести активный образ жизни. Так вот, чиновники озадачили неожиданным и нарочитым пояснением: “Будут учтены и особые нужды русскоязычных пенсионеров”. Не зря в Эстонии и сегодня услышишь: сначала права эстонцев, потом - права человека.
Ещё. Когда велись переговоры о приезде российских парламентариев в Эстонию, сразу после прилета в Таллин была аннулирована только что выданная в Москве в эстонском посольстве виза известному российскому журналисту, признанному в мире эксперту в оборонных вопросах Игорю Коротченко. При этом на несколько часов у него без объяснения причин отобрали паспорт. Неслыханно! Последовало и заявление МИД РФ. Тогда Марко Михкельсон был в растерянности, понимал, что его инициатива возобновить межпарламентский диалог под большим вопросом. В интервью российской деловой газете “Взгляд” невъездной журналист заявил: “Полиция безопасности Эстонии фактически превратилась в тайную политическую полицию, которая занимается организованным политическим сыском против оппозиции, журналистов и инакомыслящих”. Но и тут российская сторона проявила снисхождение.
Что уж там такие мелочи, как наезды в Таллин российских оппозиционеров. Аккурат во время “исторической” межпарламентской встречи в столицу Эстонии нагрянул известный российский оппозиционер Алексей Навальный - в своём Твиттере он известил весь мир, что прибыл в Эстонию “разузнать всё про электронную демократию и беспощадно развернуть её в России”. А непосредственно перед своим приездом, как сообщил эстоноязычный портал DELFI.ee, он опубликовал в британской газете The Times обзор о России, в котором сравнил “российское правительство с преступной группировкой”.
О возможности реального сотрудничества Эстонии и России в области того же многострадального русского образования написала на портале rus.DELFI.ee парламентарий, кстати, тоже центрист Яна Тоом: “21 октября 1994 года тогдашние министры образования Российской федерации и Эстонской республики Евгений Ткаченко и Пеэтер Олеск подписали межправительственное соглашение о сотрудничестве в области образования. Соглашение заключили сроком на пять лет с условием автоматического продления, если ни одна из сторон не уведомит другую о желании его денонсировать. Невероятно, но факт - названный документ действителен по сей день. Забавно, что по меркам Эстонии 2012 года такие амбиции эстонской стороны достойны если не подозрения в измене Родине, то, как минимум, отдельной главы в ежегоднике Полиции безопасности. Однако 18 лет назад, во времена премьерства Марта Лаара (!), они ни у кого не вызывали истерики”.
То есть описанную выше эстоно-русскую конфронтацию на ниве образования можно было успешно решить. И депутат обратилась с запросами к нынешнему министру иностранных дел ЭР Урмасу Паэту и сегодняшнему послу РФ в ЭР Юрию Мерзлякову. Первый переадресовал вопросы депутата министру образования ЭР Яаку Аавиксоо , второй - Министерству образования и науки России. Не вдаваясь в занимательные подробности проявления эстонской настырности в стремлении превратить русское население в обслугу титульной нации, а также все прелести российского расхождения между словом и делом, словоблудства и бюрократической изворотливости, хочется привести выводы Яны Тоом: “... два министра образования, говоря по-простому, путаются в показаниях. Аавиксоо утверждает, что никакой межправительственной комиссии по реализации соглашения никогда не создавалось, а его российский коллега Ливанов говорит, что комиссия не только была создана, но и провела ряд заседаний”. Такова диспозиция и по остальным пунктам эстонско-российского договора. В итоге читаем до конца: “Позиция, как видите, не нова и означает, что на нынешнем этапе проблема русской школы может быть решена не в ходе переговоров с “этнической родиной”, а в зале суда. И в контексте этого понимания остаётся лишь порадоваться, что в Эстонии есть местные самоуправления, готовые - вопреки давлению со стороны правительства, спецслужб и даже омбудсмена - отстаивать русскую школу. Симптоматично, что соглашение, о котором идёт речь, было принято позднее, чем Конституция, гарантирующая каждому право получить образование на эстонском языке. Однако за 18 лет существования этот документ не стал объектом внимания ни одного канцлера права - в отличие от Закона о частной школе, вызвавшего озабоченность Индрека Тедера, по мнению которого частный Русский лицей в столице представляет угрозу для эстоноязычного образования в Эстонии. В чём тут дело? Очевидно, Конституции не соответствуют лишь те законодательные акты и соглашения, которые защитники русской школы применяют на практике. А всевозможные декоративные документы и декларации о намерениях - не в счёт.
Так что на эстоно-российском соглашении о сотрудничестве в области образования крест можно поставить и без вмешательства омбудсмена. Остальное, как вы понимаете, вопрос доверия - читателю просто надо определиться, кому из министров верить: “нашему” или “не нашему”. И, исходя из этого, формировать свою точку зрения на проблему: кто пустил ко дну документ, который в далеком 1994 году давал русской школе Эстонии реальный шанс на жизнь. Хотя лично для меня вся эта история с бюрократией стала лишней иллюстрацией того, что дорогу в ад можно мостить не только благими намерениями, но и межправительственными соглашениями”.