Вступив в сговор со шведами, Мазепа в еще большей степени увеличил для украинского народа тяготы войны, превратив Украину в театр боевых действий со всеми вытекающими последствиями для её населения.
Поэтому крайне неубедительным выглядит утверждение О. Субтельного, что Мазепа «…прежде всего надеясь сохранить свою страну от опустошения, переходит на сторону шведов» (Субтельный О. Україна: історія. — К.: Либідь, 1994, с.210). При этом переход Мазепы на сторону шведов подается как вынужденный шаг, обусловленный сложившимися обстоятельствами, а не как следствие его предварительного сговора с Карлом ХІІ. Не выдерживает критики и другое объяснение этого поступка Мазепы - его озабоченностью угрозой оккупации Украины войском польского короля Станислава Лещинского. Наоборот, сам Мазепа обращался к нему с призывом поспешить с войском для взаимного действия оружием против Москвы. Письмо такого содержания, уже второе, было перехвачено русскими. Пётр І приказал передать его Скоропадскому, чтобы обнародовать в обличение лживости Мазепы, который уверял соотечественников, будто отступил от царя затем, чтобы малороссийский край был независим и не находился под царской властью. На самом же деле раскрывает себя, именуя… подданным Лещинского, а Украину называет его наследием. (Н.И. Костомаров. Мазепа. С. 267–268).
Таким образом, данный документ опровергает вывод Л. И. Кормич и В.В. Багацкого о том, что Мазепа желал создать суверенную украинскую державу (с.201).
Пытаясь изобразить Мазепу в выгодном свете, и Кормич с Багацким, и авторский коллектив во главе с Ляхом, и Субтельный в своих учебниках опускают тот факт, что Мазепа активно способствовал восстановлению на Украине расшатанных освободительной войной феодальных отношений, установив двухдневную барщину. И тем более не находит должного отражения отношение основной массы украинского населения как к личности Мазепы, так и к его авантюре. «В народных песнях и преданиях — это какое-то злое и враждебное существо, это даже не человек, а какая-то лихая проклятая сила: «Проклята Мазепа!». Народ остался верен царю даже не из какой-либо привязанности, не из благоговейного чувства к монарху, а просто оттого, что из двух зол надобно выбирать меньшее». (Н.И. Костомаров. Мазепа. с. 322–323). Но отвергнутый своим народом тогда, он ему же теперь навязывается в качестве национального героя.
Обращение автора к авторитету Николая Ивановича Костомарова обусловлено прежде всего тем, что его называют своим великим историком, как украинцы, так и русские, в отличие от упоминаемых здесь и многих других авторов украинских учебников истории. И если Костомаров является поистине гордостью исторической науки, то создатели украинских учебников - её позором. Заметим, что в советское время он был причислен к националистам.
Свидетельством уровня нынешних специалистов, «переосмысливающих» историю, могут быть примеры из учебника, написанного упоминаемыми здесь Л.И. Кормич и В.В. Багацким.
Так, упоминая о деятельности Малороссийского общества, существовавшего с 1821 по 1825 год, они называют в качестве его главной цели достижения независимости от Польши, то есть от государства, которое к тому времени не существовало уже в течение 25 лет (с. 241).
И на той же странице говорится, что одной из причин выступления в Санкт-Петербурге Северного общества 14 декабря 1825 года был арест руководителя Южного общества П. Пестеля 13 декабря. Но Пестель был арестован действительно 13 декабря в Тульчине на Украине, то есть более чем за тысячу верст от столицы. Если следовать логике некоторых «національно-свідомих українських вчених», на Украине уже тогда существовала мобильная связь или как минимум радиосвязь или телефон, благодаря чему и получили эту информацию члены Северного общества.
А на следующей, 242 странице, где речь идёт о восстании Черниговского полка, они пишут, что в бою под Ковалёвкой погиб руководитель повстанцев С. Муравьев-Апостол, но тремя строчками ниже он оказывается в числе повешенных 13 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости. И на этой же странице: «Преданные… войска во главе с героем Отечественной войны 1812 г. генералом Милорадовичем начали артиллерийский обстрел картечью восставших и мирного населения, собравшегося на Сенатской площади». Как мог смертельно раненый в 11 часов дня руководить подавлением восстания, начавшегося в 3 часа, автор не объясняет.
Впрочем, для подтасовывания фактов и фальсификации высокий профессиональный уровень и не требуется. Исходя из чисто конъюнктурных соображений, авторы украинских учебников деятельность Центральной Рады, Скоропадского и Директории изображают как борьбу за независимость Украины.
Например, те же Кормич и Багацкий, излагая содержание «Манифеста к украинскому народу» с ультимативными требованиями к Центральной Раде, упоминают и требование не пропускать на Дон и Кубань войска, идущие к Каледину (с.311). Однако авторы упускают тот факт, что на практике это означало поддержку монархической контрреволюции, выступавших за единую и неделимую Россию, отрицавшей тем самым право наций на самоопределение, на создание национальных государств. И, по крайней мере, в этом случае выглядит странным поведение Центральной Рады в условиях, когда калединцы захватили Юзовку, Макеевку и ряд других населенных пунктов Донбасса, на которые претендовала и Центральная Рада.
Поскольку она лишь декларировала, но не выполняла свои обещания о ликвидации помещичьего землевладения, введения восьмичасового рабочего дня, контроля над производством, она утратила поддержку широких народных масс.
Украинским большевикам вменяют в вину то, что они на первом съезде Советов приняли решение о распространении на всю территорию Украины декретов Совета Народных Комис-саров. Субтельный и Кормич с Багацким не считают нужным о них даже упоминать. А ведь это были декреты «О земле» и «О мире», что и обеспечило им массовую поддержку, поскольку эти документы были направлены на решение самых острых в то время проблем страны.
Как известно, вскоре было заключено перемирие с Четверным союзом, а земля безвозмездно передавалась крестьянам. Мимо внимания авторов проходит тот факт, что ІІІ Универсал, провозгласивший УНР и федеративную связь с Россией, не указывал с какой именно Россией.
По этому поводу американский историк-националист Т. Гунчак замечает: «Российское Временное правительство, представлявшее российскую демократию, выразительно доказало, что русские не были готовы к федерации, где бы они выступали наряду с народами, угнетенными царской Россией. Ленинских большевиков с их централизаторскими устремлениями Центральная Рада не хотела признавать. Тогда с кем же она хотела федерализоваться?» (Гунчак Т. Україна: перша половина 20 ст. Нариси політичної історії. — К., 1993, с. 113)
Такое отсутствие чувства реальности Центральная Рада и ее лидер М.С. Грушевский будут демонстрировать всё время её существования.
Одним из трагических результатов утраты поддержки со стороны широких народных масс и авантюризма руководства Рады стали события у станции Круты. Можно согласиться с утверждением, что Круты стали символом жертвенности юношества за Украину. Но в то же время эта станция стала символом подлости руководства Рады.
Д.И. Дорошенко, бывший короткое время председателем Генерального секретариата, так описывает эти события: «Когда со стороны Бахмача и Чернигова двинулись на Киев большевистские эшелоны, правительство не могло послать для отпора ни единой воинской части. Тогда собрали наскоро отряд из студентов и гимназистов старших классов и бросили их буквально на убой — навстречу прекрасно вооруженным и многочисленным силам большевиков. Несчастную молодёжь довезли до станции Круты и высадили здесь на «позиции». В то же время когда юноши (в большинстве не державшие никогда в руках ружья) бесстрашно выступили против надвигавшихся большевистских отрядов, начальство их, группа офицеров, осталась в поезде и устроила попойку в вагонах; большевики без труда разбили отряд молодёжи и погнали их к станции. Увидев опасность, находившиеся в поезде поспешили дать сигнал к отъезду, не оставшись ни минуты, чтобы захватить с собой бегущих. Путь на Киев был теперь совершенно открыт. Говорят, инициатива отправления на верную гибель нескольких сотен несчастной молодёжи принадлежала военному министру Поршу». (Война и революция на Украине. В кн.: Революция на Украине. По мемуарам белых. Составил С.А. Алексеев, под ред. Н.Н. Попова. Государственное издательство. Москва — Ленинград, 1930, с. 94–95).