Главная проблема в это время была в кадрах, которые должны были работать с ядерными зарядами. На должности технических специалистов назначали обычных офицеров-оружейников, обучая их на краткосрочных курсах.
Вот как об этом вспоминает один из таких специалистов: «Требования к ОМП были действительно серьёзными, но отношения офицеров к таким занятиям долго оставались легкомысленными. В ходу была такая шутка. Командир спрашивает подчинённого: «Каковы ваши действия при атомном взрыве?». Подчинённый отвечает: «Заворачиваюсь в белую простыню и ползу на кладбище». Уже представляя силу ядерного взрыва, офицеры не верили, что от него можно укрыться на поле боя. Мы ещё и психологически не были готовы к войне с применением атомного оружия». К сожалению, эта проблема остаётся и сегодня – одно дело разговоры, а другое опыт. Часто сверхсекретность идёт во вред делу.
Автор этого материала помнит, как в 50-е годы прошлого века на линкоре «Октябрьская революция», где мы, курсанты, проходили практику, проигрывали учения «Атомная угроза» и поступали вводные – «Взрыв атомной бомбы в районе полубака!», а потом команда – «Приступить к дегазации и дезактивации!». И палуба смывалась из шлангов обычной забортной водой. Сегодня это смешно, а тогда воспринималось вполне серьёзно.
Если бы такое, не дай бог, случилось на самом деле, линкор бы вмиг превратился в газовое облако. Но таковы были инструкции тогда, истина хранилась в сейфах учёных, а войска и весь простой люд были в неведении о мощи нового оружия.
В 1954 году началось серийное производство атомных зарядов, и в 1955 г. стали осуществяляться их первые закладки на объектах «С» - центральных базах хранения (ЦБХ), которые передавали их на объекты РТБ (ремонтно-технические базы) – это своего рода арсеналы ядерных боезапасов.
За каждой центральной базой было закреплено несколько войсковых хранилищ, которые обеспечивались с неё ядерными боезапасами.
Первоначально изделия поступали с заводов-изготовителей в разобранном виде. На ЦБХ производилась их проверка и монтаж в корпуса по ведомственной принадлежности (ВВС, ВМФ, ПВО и т.д.). Лишь со второй половины 1957 г. Министерство среднего машиностроения СССР организовало хранение ядерных боезапасов на ЦБХ в более высокой степени готовности.
Одним словом, путь ядерных боезапасов был сложным. Но основным звеном и, наверное, конечным, были РТБ и ПРТБ, которые стыковали эти заряды непосредственно с носителями.
К этому времени более или менее был решён вопрос с кадрами, но не окончательно. Офицеров-оружейников по специальности не готовили, а отбирали в обычных училищах, но очень тщательно. Особенно в эту систему не рвались, служебные преспективы были не ахти, а секретности хоть отбавляй.
Воспоминания о своём становлении одного из начальников смены РТБ, прослужившего в этой системе 15 лет и дослужившего лишь до звания майор: «Я попал в эту систему уже старшим лейтенантом, имея армейский опыт. После тщательного «просвечивания» в органах я наконец-то был зачислен в кадры. Дальше - больше. На Семипалатинском полигоне, куда нас направили для обучения конкретной работе, каждый шаг стал «совершенно секретным». Все инструкции с этим же грифом, да ещё «особой важности». Несколько контрольно-пропускных пунктов, и для каждого свой особый пропуск. Практическое обучение вели люди опытные и знающие. По мере изучения «изделия» мы постепенно обретали и соответствующий психологический настрой. Начинали отчётливо понимать, что шутки кончились, что отныне нам реально страна вручает оружие, которое способно взорвать всё живое на Земле, да и саму Землю тоже.
Хочу подчеркнуть, что мы во многом осваивали целину и нередко отрицательные результаты в нашей работе становились впоследствии положительными, ибо из каждой ошибки извлекался урок для дальнейшего совершенствования системы».
Думаю, что нет необходимости рассказывать о принципе устройства ядерной бомбы. В общих чертах он известен каждому школьнику, изучающему физику. Многие, наверное, видели в документальных фильмах и в интернете внешний вид первых атомных бомб, слышали интервью учёных-атомщиков. Все они подчёркивают, что бомба – устройство чрезвычайно сложное, потребовавшее долгих поисков и конструкторской изобретательности. Технологические секреты создания и устройства ядра и сегодня являются тайной, за которую могут дорого заплатить в странах, мечтающих о собственном ядерном оружии.
Каждое такое «замысловатое» изделие имеет дьявольскую разрушительную мощь. Максимума советский ядерный арсенал достиг в 1985 году, когда число ядерных зарядов составило 45 000 единиц. Эту мощь обслуживало 200 спецобъектов. Куда больше? Видя бессмысленность дальнейшего наращивания зарядов (примерно такое же количество имели и США), начали переговоры о сокращении. На сегодня, по данным открытой печати, каждая из вышеназвванных стран имеет где-то по 20 000 зарядов. Но и этого хватит, чтобы организовать «ядерную зиму», если…
Опыт и результаты создания воздействия ядерного оружия на окружающую среду и людей накапливался путём многочисленных испытаний этого оружия в атмосфере, на земле и под землёй, в море. К сожалению, все результаты - сплошной негатив.
Ядерные арсеналы у некотрых государств существуют как фактор сдерживания или политического давления. Для России, например, ядерный щит является гарантом её существования. Что будет дальше – покажет будущее. Пока расслабляться не стоит! Но разруха коснулась и этой, казалось бы, «совершенно секретной» сферы, причём в непредсказуемом направлениии… Продажа В. Черномырдиным по смехотворной цене США 500 тонн оружейного урана - одно из величайших преступлений. Но это особая тема.
Сегодня в Интернете можно найти многое о РТБ, ядерных хранилищах, но ничего конкретного о людях, работающих там. Секретно!
А именно люди, работающие там, сдерживают ядерного джина «в бутылке», вводя многие степени защиты от различных случайностей, устанавливая, как говорили в наше время, различные «поправки на дурака».
Были и на РТБ срывы, но всё, слава богу, обходилось локальными, а не глобальными жертвами, как например, Чернобыль. Но представляете психологическое состояние людей, работающих там!
Об одном случае рассказал мне товарищ, служивший в своё время на РТБ: «В глубине души мы понимали с какой дьявольской силой нам доверено работать и, если появлялись ощущения мандража, мы их давили силой воли, чему способствовало наше безграничное доверие к учёным-оборонщикам.
Но однажды эта вера дала трещину. Получив команду на подготовку изделия, мы сразу обнаружили неполадку в упаковочной таре…
Мы вскоре заметили, что контрольные приборы зашкаливают, идёт утечка плутония. Пришли к выводу – своими силами устранить неисправность не удастся. Ядерный джин был решительно втиснут в его бутылку, то есть в аварийный контейнер, и отправлен на завод-изготовитель…
Представляешь наше состояние? Некоторые поседели за несколько минут. Это было тогда, а что сегодня, когда нет никакого контроля»?
Это не самый тяжёлый случай. Автор этого материала был свидетелем того, как однажды на глазах у всех с крана на пирс рухнула ракета с ядерной боеголовкой.
Описать реакцию присутствующих на это происшествие у меня не хватает способностей, ибо она была острее и драматичнее сцены гоголевского «Ревизора» - сначала все замерли, а потом всех как ветром сдуло. Многие потом слегли в госпиталь. На пирсе остался только один старый полковник. Мне было бежать некуда с рубки подлодки. Когда я его спросил – а почему Вы не побежали? – он ответил: «Ты ещё молод. Вот послужишь с моё, тогда и поймёшь, от какого взрыва можно не прятаться»!
Его слова я запомнил на всю жизнь.
И если рванёт даже часть того зловещего ядерного боезапаса, который есть, бежать, чтобы спрятаться, уже нет смысла. Человечество должно это понимать.