Он не признаёт хитрованную «толерантность». Какая, к черту, толерантность, если кровопийство возведено в принцип, если «враги сожгли родную хату»?! И он знает силу набатных слов. Вот как начинается (октябрь 2008 г.) одна из его последних статей в «Правде» под названием «Палачи и подстрекатели»: «Как они ликовали! Как визжали, верещали и хрюкали!.. Мэр столицы 10 октября, спустя неделю после кровавой бойни, на вопрос корреспондента «Московских новостей», оценивает ли он эту бойню (расстрел Белого дома. – Л.Б.) как победу, уверенно и радостно воскликнул: «Безусловно! В августе 91-го еще не было победы. Победа сейчас! Сейчас – победа!.. Сейчас мы сломали хребет и Советам, и консолидации коммунистических структур».
Какая картинка! Кому «сломали хребет»? Множеству своих сограждан и соотечественников – от 15-летнего Ромы Денисова до 75-летнего Константина Дмитриевича Чижикова...
В той же статье про кровавый октябрь 1993 года, про эту вторую «оранжевую» контрреволюцию, он с убийственной точностью воспроизводит речи подлых подстрекателей, вдохновлявших и без того безбашенного алкаша Б. Ельцина уничтожать «врагов», а именно тех, кто поддерживал законную Советскую власть: «Очень нервничал и лязгал зубами пианист Николай Арнольдович Петров: «Если эта мразь придет, нам всем придется бежать, всем, кто достанет билеты! Вы, Борис Николаевич, честный, образованный, воспитанный, трезвый человек, сидите за столом с шулерами... Пора употребить власть. Канделябрами их! Канделябрами!..»
Затем – писатель Григорий Бакланов, друг Сороса: «Возьмите с собой всё мужество. Всё, что есть! Нужна твердая президентская власть. Очень твердая! Архитвердая! Вы меня поняли?»
Писатель Артем Анфиногенов: «Борис Николаевич, нужно использовать момент! Он может не повториться. Ловите момент...»
Об этом же умоляла и Мариетта Чудакова, тонкий аналитик творчества Булгакова: «Действуйте, Борис Николаевич! Не надо бояться социального взрыва. Его не будет! Жмите!» (Замечу, кстати: старенькая Инна Руденко, десятилетиями воспевавшая в «Комсомольской правде» истинных патриотов Страны Советов, ныне в качестве выдающейся героини вывела на авансцену вот эту самую осатаневшую горлопанку с «неженским лицом»).
И тут как тут Геннадий Хазанов из того же, ясен пень, букета «русской интеллигенции»: «Про нас кричат, что мы агенты сионизма... А прокуратура бездействует, милиция тоже. Будет поздно, Борис Николаевич, они вас и всех, кто в этом зале, не пожалеют! Не пожа... не жопа... леют».
В таком же духе выступали и писатели Анатолий Алексин (Северный, ныне гражданин Израиля. – Л.Б.), Аркадий Вайнер и другие говорящие цветы букета.
Страшенные однако же люди сидели рядом с нами на партсобраниях! Итог их идеологической подпитки негодяя Ельцина, а по Бушину - «поддержки в виде полоумных речей, истерических воплей и завываний» - чудовищен, как известно. Через пять месяцев после этой «спевки» их дорогой Борис Николаевич и принялся орудовать «канделябрами», придав им вид 125-миллиметровых орудий, крупнокалиберных пулеметов и снайперских винтовок.
В. Бушин – один из тех, кто раным-рано распознал в А.Н. Яковлеве, в этом и внешне уродливом старце черты внутренней деградации. В статье за 1991 год «Азбука, арифметика, химия» он цитирует как бы уже хрестоматийное, типично яковлевское: «Мы говорим: перестройка принесла свободу». Писатель бьет сладкопевца под дых: «Не слишком ли обобщенно это сказано? Думаю, что, например, Виталий Коротич поддержит целиком тезис об обретенной свободе (редактор журнала «Огонек», превращенного в рупор диссидентуры и прочих «агентов влияния». – Л.Б.). Но поддержат ли его тысячи турок-месхетинцев, десятки тысяч русских, сотни тысяч армян и азербайджанцев, ставших в родной стране беженцами на пятом году перестройки?»
Раным-рано учуял писатель-публицист удушливую вонь, расползающуюся от «волчьего логова», где каждой антисоветской, антирусской твари по паре. И где совершенство в своем роде – Анатолий Собчак.
Ему, истинному петербуржцу, незабвенному «страдальцу за истину», посвятил Владимир Бушин целое анатомическо-психологическое исследование. В той же книжке за 1994 год «Колокола громкого боя». Ибо никак нельзя вскользь, впромельк! Фигура! Да и фигурант! И «гувернер» не из последних, воспитавший целую плеяду очень смышленых ребятишек, начиная от Рыжей Бестии и кончая свеженьким президентом.
«Хождение во власть», - так назвал А. Собчак книгу о себе, любимом. И так же – писатель свою статью об этом воспевателе «западных ценностей». Особенно актуально собчаковские, уворованные у забугорных ненавистников России сентенции звучат сейчас, когда «собчаковские мальчики» ельцинского призыва втянули страну в черную дырищу мирового финансово-экономического кризиса. «Вот его любимая песня, - цитирует Владимир Бушин. – «Частная собственность показала свою эффективность... Вернуться в лоно европейской цивилизации, следовательно признать право частной собственности... Пока частная собственность не утвердится в нашем укладе, на центральных улицах городов по-прежнему вы должны смотреть под ноги, чтобы не вступить в зловонную лужу или размазанное пятно кала».
«Размазанное пятно кала», доказывает писатель, есть поведенческая линия самого прозападника, который вступил в партию КПСС на шестом десятке, чтобы... «находиться в передовых рядах борцов за дело социализма и коммунизма». Причем, уверяя с трибуны XIX партконференции, будто бы он вдохновился именно ею. Но – огорчает маленькая неувязка: известно, что заявление профессор подал 10 июня 1988 года, а конференция открылась 28 июня... Пробыв в партии около двух лет, профессор стремительно из нее вышел. И вот теперь он заявляет: «Я не отношу себя к антикоммунистам... Но и антифашистом себя не считаю». И вон уже «декламатор» награждает нашу жизнь, нашу Советскую Родину такими эпитетами: «провинциальная держава ХХ века», «лагерный социализм», «кровавый режим», «антинародный режим», «ничего кроме деградации», «не общество, а выкидыш». «Хорошо, - соглашается В. Бушин, - допустим, «лагерный социализм». Но кто в лагере процветает и благоденствует? Отпетые бандюги, паханы. Иногда неплохо устраиваются «шестерки». Так кто же ты сам, если сумел в этом лагерном мире попасть из Коканда в знаменитый Ленинградский университет, сделать почти оптимальную научную карьеру, еще больше преуспеть в политике – стать депутатом парламента и председателем Совета великого города? Кто ты: пахан или «шестерка»?»