Но ведь во Франции ничего подобного нет. Ну сожгли там однажды несколько десятков «Рено» да «Пежо», так это же детские шалости по сравнению с тем, что творится в России. Президент и премьер работают там только восемь месяцев. Дайте им время. Как же может старый уже человек разговаривать с ними подобным тоном?
А он, этот человек-то, тут же заявил, что намерен сдать французский паспорт и запросить бельгийское гражданство.
Я не могу себе вообразить в роли финансового эмигранта, как и в роли Жириновского, ни великого Жана Габена, ни Жерара Филиппа, ни Жана Маре, ни даже комика де Фюнеса, ни, разумеется, великих русских актёров от Щепкина и Каратыгина, Ермоловой и Стрепетовой, Качалова и Тарханова до Ульянова и Смоктуновского, Мордюковой и Чурсиной, Евстигнеева и Юрия Яковлева...
Правда, через пару дней, сообразив всё-таки, как он выглядит в глазах порядочных людей в образе финансового дезертира, месье заявил, что дело не в налоге, а в журналистах, которые «навевают тоску, ибо представляют только одну сторону, одну идею и меня от них просто тошнит». Да неужели в России его не будет тошнить от Радзинского, Сванидзе, Млечина, двух Пивоваровых, которые захватили все телеэкраны? Неужели месье надеется услышать от них разные точки зрения? Все они одним пальцем деланы.
И вот как только Депардье объявил, что готов сдать французский паспорт и запросить бельгийское гражданство, т.е., что он живёт по принципу ubi bene, ibi patria (где хорошо, там и родина), наш президент, словно только и ждал этого, тотчас, немедленно, моментально выразил готовность предоставить финансовому беглецу российское гражданство. И сломя голову, с российским паспортом в зубах помчался в Сочи - именно туда почему-то заявился Депардье. Если он был бы на Огненной Земле, Путин полетел бы и на Огненную.
С нашим паспортом в кармане на самолёте, предоставленном президентом, новейший русский решил сигануть из Сочи почему-то в Саранск. Путин позвонил Владимиру Волкову, президенту Мордовии: «Организовать встречу на высшем уровне! Кровь из носа...» Тот собрал экстренное совещание, позвал представителя президента А.М. Пыкова и Н.И. Меркушкина, недавнего президента Мордовии, который сейчас возглавляет Самарскую область.
- Какая радость! Какое счастье! - воскликнул Волков, открывая совещание.- К нам едет великий француз! Не к татарам, не к чувашам, не к башкирам, не к русским, а именно к нам, к мордве! И фамилия у него нашинская – Демордье! Видимо, по каким-то высшим творческим соображениям он скрывал своё мордовское происхождение. Как встретим? Как потрафим? Как ублажим? Салют в 30 залпов из 324 орудий это само собой, но, может, ещё закатим физкультурный парад?
- Разумеется,- сказал многоопытный Меркушкин, - но ещё надо Советскую, главную площадь города, назвать площадью Демордье. Чего она до сих пор Советская, когда власть от Кремля до самых до окраин сплошь антисоветская? Путин это оценит.
- Нет, Николай Иванович, - сказал Пыков, - давайте лучше переименуем в честь россиянца-иностранца площадь Тысячелетия, ведь она создана совсем недавно, а к Советской все привыкли, хотя и меня её название раздражает. А кроме того, у нас в городе на видном месте стоит памятник нашим знаменитым землякам героям-стратонавтам Федосеенко, Васенко и Усыскину, поднявшимся в 1934 году на 22 километра, но погибшим. Давайте прилепим к этому памятнику и Демордье.
- Не годится, - возразил Волков. - Они же погибли, а этот живой да ещё с какой прытью от налога бегает. Нет, давайте лучше...
Вдруг распахнулась дверь и носом вперёд ввалился сам Депардье. Уже прилетел! С ним был франкоязычный Дворкович, посланный Путиным как переводчик.
- Господа, - торжественно сказал высокий гость, а Дворкович перевёл, - я обожаю вашу страну, ваших людей, вашу историю, ваших писателей... Я обожаю вашу культуру, ваш образ мышления, вашу водку и даже походку... Я очень люблю вашего президента Владимира Путина, и это взаимно. Если можно было бы, я за российский паспорт подарил бы ему свой нос. Россия – страна великой демократии, это не та страна, где премьер мог бы назвать её гражданина жалким человеком. Слава России! Хотя французы трижды вторгались в её просторы - в 1812 году, в 1855-м и в 1918-м. Мне стыдно за этих лягушатников.
- В одном пункте это не совсем так, - робко сказал Пыков, - наш нынешний премьер Медведев, когда недавно был президентом, назвать не назвал, но изобразил и представил всему народу по телевидению некоторых сограждан невыразимо жалкими людьми, например, Лужкова, мэра Москвы, и министра финансов Кудрина. И вышиб их с работы. А ведь вас никто ниоткуда не вышибал...
- Что за разговоры! - возмутился Дворкович. - Прекратить!
- Да, - сказал Волков, от волнения забыв русский и перейдя на мордовский, - Медведев такой, а вот Путин высоко чтит даже всех душегубов прошлого и современности – от Столыпина с его знаменитыми «галстуками» и Деникина с его ненасытной Грабьармией до Ельцина, расстрелявшего из танков Верховный Совет. Гуманизм нашего президента не имеет границ.
Дворкович от волнения тоже заговорил по-мордовски, всё перевёл.
- В России хорошо жить, - сказал артист,- у вас воздух хороший, а подоходный налог ещё лучше - 13 процентов. Это одно из главных гуманитарных достижений вашего президента. За это его обожают богачи и паразиты всего мира.
- Да, очень хорошо у нас жить, - подтвердил кто-то из троих опять на мордовском. - Особенно хорошо тем, кто имеет в год больше миллиона евро.
- Вот мой российский паспорт, - сказал Депардье, достав его из широких штанин. - Вручил лично ваш президент.
- Дайте-ка, мусье, - сказал Волков, от волнения перейдя на французский, которого никогда не знал.- Мерси. Пардон...
Взял паспорт, что-то там старательно написал и протянул Депардье со словами:
- Я вписал в ваш паспорт адрес предоставленной вам квартиры в новом доме на улице Маяковского, что рядом с центральной площадью. Это прекрасная квартира на двух уровнях в 13 комнат, как у столь же, как вы, знаменитой ныне Евгении Васильевой, живущей в Молочном переулке в Москве.
- Между прочим, - вставил Меркушкин,- Маяковский писал, что за границей при проверке документов советский паспорт чиновники всегда «берут, как бомбу, берут, как ежа, как бритву обоюдоострую», и даже – как «змею двухметроворостую». А ныне российский паспорт берут, как маленькую дрессированную мышку. Тем больше у вас оснований почти дословно повторить Маяковского:
Я достаю из широких штанин
дубликатом бесценного груза:
- Читайте! Завидуйте! Я гражданина
любимой страны француза!
Волков открыл ящик своего письменного стола, что-то взял оттуда и кинулся к Депардье:
- Месье, - сказал он на французско-мордовском, - вот ключи от вашей 13-комнатной квартиры. Сделайте милость, примите.
- Мерси, - буркнул дезертир и направился к выходу.
- Минуточку! - взмолился Волков, который, оказывается, всё заранее уже приготовил. - Вот взгляните. Это мой указ о назначении вас министром культуры Мордовии.
- Пардон, - несколько замешкался залётный гость, - но я пока ещё не тверд и в русском, и в мордовском языках.