Что же такого преступного натворил С. Семанов? Он покупал нелегально издававшийся православный журнал «Вече».
Вышла говорить. О чём? О том, что зачем же тратить столько ярости? Так ведь он, Семанов, давно раскаялся. Что, его теперь четвертовать? Он же не бросил свой партбилет и не уехал за границу, как бывает… И мы же, вроде, гуманисты. А он почти три года не имеет работы, а у него трое детей.
На меня набросились. Эти же, «борщаговские», и что особо удручило — зло, не выбирая выражений, известный лётчик-фронтовик. Мол, тоже ещё нашёлся адвокат-защитник! Мол, нас жалкими словами не проймёшь!
Но тут взял слово секретарь Союза Феликс Кузнецов и сказал:
— Не «нашёлся». Не надо оскорблять. Лилия Ивановна — представитель общественной комиссии.
А следом вышел Борис Сергеевич Никольский, бывший начальник политотдела, комиссар, за боевые отличия при форсировании Днепра и участие в схватке с фашистами на плацдарме удостоен звания Героя Советского Союза. После войны он окончил Ленинградский университет и Академию Генерального штаба. Не надо растолковывать, как он защищал «отверженного» С.Н. Семанова и почему.
Одним словом, мы «вырвали из рук» осатаневших как бы экстракоммунистов замордованного человека. И хотя в райкоме, как выяснилось, нашему парторгу А. Жукову был дан приказ: «Из партии исключить!» — этого не произошло. Не «ультракоммунисты» победили, подняв руки за «просто выговор».
А в конце восьмидесятых выявилось, что все эти пенившиеся от ненависти «борщаговские» — обыкновенные лицемеры-прохвосты. Они-то и принялись охаивать и партию, и Советскую власть, а потом, собрав манатки, умчались кто в США, кто в Израиль… Сам «несгибаемый ленинец» А. Борщаговский упокоился в американской земле. Да будет она ему пухом…
А Сергей Семанов, не поддаваясь унынию, писал и писал, работал с документами. И книги его обречены жить, а значит, и он сам не уйдёт из памяти поколений. Он автор книг «Макаров», «Брусилов», «Андропов», «Иосиф Сталин, жизнь и наследие» и многих других. В чём-то с ним можно и должно не соглашаться, но работы основательны, насыщены малоизвестными материалами — это несомненно. А исследование «Русско-еврейские разборки вчера и сегодня» — это «книга на все времена», хотя издана в 2004 году. Он твёрдо верил, что «Пробуждение народа наступает». Он был оптимист, вооружённый фактами. За что ему большое спасибо.
Предлагаю отрывок из «Разборок…» потому, что, в отличие от множества только восхищающихся остроумием известных писателей Ильфа и Петрова, разглядел в весельчаке-прохиндее Остапе Бендере грядущего зловещего архипрохиндея с садистскими наклонностями, а именно Рыжую Бестию. Подивимся же глубине анализа и нетленности правдивого, страстного слова талантливого русского коммуниста Сергея Николаевича Семанова.
«…Обратимся к шифровкам, касающимся главного героя дилогии — Остапа Бендера. Через все тридцать листов печатного текста (объём обоих романов) проходит как рефрен: «Мой папа был сын турецкоподданного», или просто — «сын турецкого подданного». Полное имя его якобы «Остап-Сулейман-Ибрагим-Берта-Мария-Бендер-бей, отец которого был турецкоподданный», неоднократно обыгрывается – «потомок янычар» и т.п. Паниковский даже величает его «Остап Ибрагимович».
К чему этот настойчивый намёк? По языку, манерам и поведению на подлинного турка Бендер всё же не похож. Портрет его, воспроизводимый неоднократно, тоже мало что проясняет: «Атлет с точёным, словно выбитым на монете лицом, голова его с высоким лбом и иссиня-чёрными кудрями», «длинный, благородный нос», «красавец с черкесским лицом» и пр. Опять же не похоже на облик турка, а упоминание «черкеса» говорит лишь о ярко-восточном типе внешности (как и «иссиня-чёрные волосы»), черкесы (адыги) к тюркским народам не принадлежат, входят в кавказскую семью. Бендер любит рассказывать «еврейские анекдоты», но это ничего не значит: в 20-х и 30-х годах в России такое сделалось повальной модой…
…В поведении Бендера бросается в глаза любопытная черта его натуры, которая на первый взгляд может показаться противоречивой. С одной стороны, он профессиональный шантажист и вымогатель, причём никакими средствами не брезгающий: чего стоит одна угроза донести на Воробьянинова в ГПУ или женитьба на провинциальной вдове, чтобы обокрасть её и, опозоренную, навсегда бросить. Культурный уровень Бендера самый низкий, вкусы убоги, интересы сугубо корыстны — всё это очевидно и бесспорно. Но не так просто обстоит тут дело.
Иногда Бендер вдруг совершает поступки, которые кажутся широкими и даже щедрыми. Так, он мог бы и в одиночку отыскать бриллианты в стульях, какой уж помощник ему, проходимцу, нерасторопный дворянин, вышвырнутый из родового имения? Бендер оставляет Воробьянинова при себе, причём вовсе не из великодушия, он сам цинично объясняет: «Без него не так смешно жить». Бендер дарит жулику-неудачнику Балаганову пятьдесят тысяч рублей — в те годы, когда инженер получал около ста рублей в месяц, это была сказочная сумма. Он привёз Козлевичу запасные части к прохудившейся машине, сожалея, что в советских условиях он не может купить ему обещанной иномарки, причём сожаление это явно невыдуманное.