- Не секрет, отвечаю на ваши вопросы. Модернизация современного производства является мощным средством в дальнейшей глобализации международных отношений, что в конечном счёте приведёт к стагнации роста материально-техни….
Ответил таки оратор собравшимся, которые мучились в неведении. За закрытыми дверями кабинета Сидоровича:
- Во многих уголках я был, но нигде не слышал в свой адрес таких мелкобытовых вопросиков. Плохо работаете, господин глава! Будем ставить вопрос о вашем не соответствии в плане…..
Поставил вопрос, а он потом как-то сам упал, на столе места не нашлось.
Проводили дорогого гостя, приуныли:
- Что же теперь будет? – Сидорович обвёл тяжелым взглядом собравшихся. – Вдруг на выборах не получится того процента, который обещал?
- Не боись. Пойдем по старому методу, зам поднялся с кресла. Что нам учёные разговоры, пущай на саммитах потеют. А мы уж как-нибудь, да с национальном напитком и проведём единогласно и одобряя. Не впервой!
И что вы думали, Сидорович в вверенном ему районе чуть-чуть не дотянул до сто двадцати процентов, так и было записано у зама. Слава Богу, секретарша, прежде чем отправлять итоги, проверила писульку, Подкорректировала. Знамо дело, с напитком не дружила!
О. КРУГ
ГАРМЛЕТ
- У нас аншлаги, ну просто спрятаться никуда не можем от аншлагов! – директор муниципального театра Соловьёв гордо указал с балкона вниз. Представители минкульта, прибывшие на днях выявлять и сохранять в глубинке старину, и теперь приглашённые отдохнуть от дел и бездорожий, сами увидели: ну да, точно, в гардеробе просто давка, столпотворение какое-то…
- Вас-то в кабинеточке попрошу, вот вешалка, а то среди народа даму-то… Я извиняюсь, не запомнил?..
- Анна Петровна. Можно просто Варбузова.
- Ну, я и говорю, Анну Петровну замнут, сильно торопится народ-то…
Соловьёв торжественно поднял брови, подчёркивая важность момента:
- Но ведь и их, уважаемые коллеги, понять нужно. Городок наш от столиц будто специально черти унесли… Да что там от столиц! Тарелку у нас подключить – сорок две программы берёт, а вон чуть в райцентре – семьдесят шесть. Чувствуете разницу? Глухомань, в общем. Вот народ и тянется к тассазать Мельпомене, к живому. Да и удобно: отработал, пришёл, в антракте в буфете селёдочки и всего такого… Вот я вам скажу, где искусство так искусство – тёть Зина таких сельдей с лучком нарезает, ну во – с зонтик; прям не селёдки, а крокодилы! И засол хорош, сама, что ль, промышляет? Но не признаётся, марку держит… А пока публика рыбку дожуёт, второй акт бабах – и домой!
- Простите, как это «бабах, и домой»? – востроносенькая Анна Петровна перестала расчёсываться перед окном и уставилась на директора театра.
- А чего мусолить, завтра же всё равно обратно весь город тут. В иных столицах растянут волынку на Ходынке, часа на три. Нам зачем: «пришёл – буфет – первое действие – буфет – второе – буфет – и готово дело»… Новых пьес мы не ставим, чушь. А классику обычно минут в девять - тринадцать укладываем. Да сами сейчас увидите. Уже и актёры в кулисы пробираются.
- Вон тот чёрный с лошадиным черепом под мышкой, это кто?
- Дык, кто, не ясно разве – самый Гармлет и есть.
- Гамлет?
- Ну, сударыня Варбузова, у нас драматурги свои, по школьной программе и данным ЕГЭ адаптируют. Вон пьеса, взгляните… Нет, нет, за телефоном полстранички. Написано «Гармлет». Может и опечатка, но вроде всё по Шекспиру. Раз Гармлет, значит из Гарлема. Потому и чёрный. Логично?
- Но почему же Гамлет у вас чёрный?
- О, господи! Потому что Гармлет! Не побрезгуйте водочки с дороги, селёдочкой закусите. И давайте скорее смотреть, а то – промелькнёт, не заметите. Сейчас он выйдет и скажет: «Бить или не бить?». Народ привычный, из зала заорет, кто прожевал: «Бить!» И Гармлет ка-ак даст этому белому конём по черепушке…
- Призраку?
- Отелле! Типа Бим и Бом, очень смешно. А уж в заключительном действии все Охвелию хоронят. Актриса у нас лет шесть порывается чего-то другое вместо гроба сыграть, донести что-то… Но не доносит – ещё до первого звонка вусмерть. Вот её Гармлет и хоронит. Животики надорвешь… А завтра милости прошу – «Вишневый сад», тоже наша обработка по школьной программе. Обхохочешься! В шесть минут укладываемся. Сперва три сестры в чайку стреляют, а из дупла вылезает медведь и кричит «Я Дубровский!». А потом Маша за медведя и выходит. В общем, это по жизни детское, сказка. Учтите и приходите пораньше, не то хорошая водка быстро кончится. На детских спектаклях в буфете всё дешевле, наша администрация заботится, мощные дотации на искусство пускает!
Евгений ОБУХОВ
О ТЕХ, КТО ПЕРЕВИРАЕТ ИСТОРИЮ
7 июля 2011 года в «Комсомольской правде» под общим заголовком «Тайны государственного архива» было опубликовано интервью с директором этого архива доктором исторических наук Сергеем Мироненко, который, отвечая на вопросы корреспондента, память защитников столицы бессовестно осмеял, назвав подвиг двадцати восьми героев-панфиловцев мифом, утверждая, «что не было никаких героически павших героев-панфиловцев», ссылаясь на то, что после войны «один за одним начали появляться люди, которые должны были лежать в могиле».
Историк Мироненко ощутил пинок в зад и рухнул на мерзлое дно траншеи. Всё ещё не веря в происходящее, он поднялся и глянул вверх. На краю траншеи полукругом стояли бойцы Красной Армии.
- Это последний? – уточнил один из военных, видимо, командир.
- Так точно, товарищ политрук! – отрапортовал боец, чей пинок направил директора Госархива в траншею.
- Простите, что происходит? – пролепетал историк.
-Как что происходит? – ухмыльнулся политрук. – Происходит установление исторической справедливости. Сейчас ты, Мироненко, спасёшь Москву от немецко-фашистских оккупантов.
Политрук указал на поле, на котором в ожидании застыли несколько десятков немецких танков. Танкисты вылезли на башни и, ёжась от холода, с интересом наблюдали за происходящим на русских позициях.
- Я? Почему я? – потрясённо спросил Мироненко. – Какое отношение я к этому имею?
- Самое прямое, - ответил политрук. – Все вы тут имеете самое прямое к этому отношение!
Командир указал Мироненко на траншею и историк увидел, что она полна уважаемых людей: тут уже находились академик Пивоваров и его племянник-журналист, у пулемёта с выпученными глазами расположился Сванидзе, рядом с ним дрожал то ли от холода, то ли от ужаса главный десталинизатор Федотов, дальше были ещё знакомые лица, но перепуганный архивист начисто забыл их фамилии.
- А что мы все здесь делаем? – спросил Мироненко. – Это же не наша эпоха.
Бойцы дружно захохотали. Хохотали не только русские, но и немцы, и даже убитый недавно немецкий танкист, пытаясь сохранять приличия и делая вид, что ничего не слышит, тем не менее подрагивал от смеха.
- Да? – удивился политрук. – Но вы же все так подробно рассказываете, как это было на самом деле! Вы же с пеной у рта объясняете, что мы Гитлера трупами закидали. Это же вы кричите, что народ войну выиграл, а не командиры, и тем более не Сталин. Это же вы всем объясняете, что советские герои – это миф! Ты же сам, Мироненко, рассказывал, что мы – миф!
- Простите, вы политрук Клочков? – спросил Мироненко.
- Именно, - ответил командир. – А это мои бойцы, которым суждено сложить головы в этом бою у разъезда Дубосеково! Но ты же, Мироненко, уверял, что всё было не так, что все эти герои – пропагандистский миф! И знаешь, что мы решили? Мы решили и вправду побыть мифом. А Москву оборонять доверить проверенным и надёжным людям. В частности, тебе!
- А вы? – тихо спросил историк.
- А мы в тыл, - ответил один из бойцов. – Мы тут с ребятами думали насмерть стоять за Родину, за Сталина, но раз мы миф, то чего зря под пули подставляться? Воюйте сами!