Через несколько дней после проведения референдума мне сообщили, что во Дворце культуры в Приднестровье состоится собрание с участием активистов, на котором будет присутствовать Еремей – председатель ЦК профсоюзов республики. Мы понимали, что речь пойдёт о референдуме и дружно туда поехали. Члены избирательных комиссий Кишинёва заняли первый ряд, частично второй, третий. Выступает Еремей:
- Товарищи, мы, ЦК профсоюзов и ЦК компартии, в таких сложных условиях, с таким противодействием, провели в г. Кишинёве референдум. Вы знаете, что там было, что там творилось!
И продолжает рассказывать то, о чём я говорила выше. В первый момент мы оторопели. Потом я встала, долго стояла у микрофона - мне его не хотели включать. И сказала:
- Господин Еремей! Насколько мне известно, ни ЦК компартии, ни ЦК профсоюзов не только сами не участвовали в референдуме, но и препятствовали его проведению, причём очень активно.
- Нет! Да вообще, кто вы такая? Вы лжёте!
- Хорошо. Тогда назовите мне номер избирательного участка и его адрес, на котором голосовали лично вы. Причём учтите: в первых рядах сидят все члены избирательных комиссий г. Кишинёва. И если вы солжёте, вас тут же поставят на место.
Он начал возмущаться, зафыркал и ушёл. Я сказала, обращаясь ко всем - там были тираспольские активисты, рабочий комитет Бендер, руководство Приднестровья:
- Вы видите, товарищи, он не может назвать участок, на котором голосовал, потому что не голосовал совсем.
Я рассказала, как они предупреждали, что те, кто придёт на референдум, будет уволен с работы. В те времена быть уволенным с работы означало, что положение очень серьёзно, русскоязычных увольняли запросто.
Через неделю, когда мы приехали по какому-то вопросу в Приднестровье, у нас был включён телевизор. Выступал Горбачёв и заявил: «Молдавия участия в референдуме не принимала!» Вы можете себе представить, что это было?
До России тогда информация о том, что у нас творилось, не доходила, Интернета не было, в центральных московских СМИ царила строжайшая цензура.
В заключение хочу сказать, что все бюллетени голосования, с протоколами, подписями и печатями о якобы «несостоявшемся», согласно Горбачёву, референдуме сегодня хранятся за пределами Молдавии в тайнике. Они ждут своего часа, лучших времён – это юридические документы страшной взрывной силы. Повторяю: там есть бюллетени в бурых пятнах: пусть будущие историки знают, что пятна эти - наша кровь…
Записал Александр Сивов
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО
ПОЭЗИЯ И СТАЛИН
В последнее время всё больше задумываюсь, почему меня мучает и не даёт покоя эта тема.
Я думаю - не надо специально объяснять, что для человека, родившегося в 1937 году, потерявшего отца во время Великой Отечественной войны, взращённого и воспитанного в Суворовском училище - семь лет обучения, окончившего МАИ им С. Орджоникидзе, внёсшего посильный вклад в укрепление обороноспособности страны - 38 лет (с 1960 по 1998 гг.) проработавшего в оборонно-промышленном комплексе, Сталин – это главный творец могущества моей Родины (СССР), личность, которой я поклоняюсь и восхищаюсь и буду благодарен ей до конца своих дней.
И вот сегодня, на исходе своей жизни, я попробую, может быть, это будет кому-то интересно, выразить свои взгляды на Сталина и поэзию, к которой у меня в последнее время появился серьёзный, в некотором роде профессиональный критический интерес. Так как личность В.И. Сталина всегда привлекала моё внимание, мне известно, что в юности он писал стихи, наверно, довольно приличного профессионально-поэтического уровня, если его стихи классик грузинской литературы Илья Чавчавадзе включал в школьные хрестоматии.
Дошедшие до нас стихи не о любви, не о женщинах, а о чём – судите сами.
Это стихотворение написано в 1896 г., когда автору было 17 лет:
“Шёл он от дома к дому,
В двери чужие стучал.
Под старый дубовый пандури
Нехитрый напев звучал.
В напеве его и в песне,
Как солнечный луч чиста,
Жила великая правда -
Божественная мечта.
Сердца, превращённые в камень,
Будил одинокий напев,
Дремавший в потёмках пламень
Взметался выше дерев.
Но люди, забывшие Бога,
Хранящие в сердце тьму,
Вместо вина отраву
Налили в чашу ему.
Сказали ему: “Будь проклят!
Чашу испей до дна!
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!”
Перевод Льва Котюкова
И как же бывает в жизни! То, о чем говорится в последних четырех строках великому Сталину, его великим делам пришлось пережить в конце XX века. А вот как звучит это стихотворение в переводе Феликса Чуева:
“Он бродил от дома к дому,
Словно демон отрешённый,
И в задумчивом напеве
Правду вещую берёг.
Многим разум осенила
Эта песня золотая,
И оттаивали люди,
Благодарствуя певца.
Но очнулись, пошатнулись,
Переполнились испугом.
Чашу, ядом налитую,
Приподняли над землей
И сказали: “Пей, проклятый,
Неразбавленную участь,
Не хотим небесной правды –
Легче нам земная ложь”.
А вот ещё стихотворение, которое написал юный Джугашвили:
Когда луна своим сияньем
Вдруг озаряет мир земной
И свет её над дальней гранью
Играет бледной синевой,
Когда над рощею в лазури
Рокочут трели соловья
И нежный голос саламури
Звучит свободно, не таясь,
Когда, утихнув на мгновенье,
Вновь зазвенят в горах ключи
И ветра нежным дуновеньем
Разбужен тёмный лес в ночи,
Когда кромешной тьмой томимый
Увидит солнце невзначай, -
Тогда гнетущей душу тучи
Развеют сумрачный покров,
Надежда голосом могучим
Мне сердце пробуждает вновь,
Стремится ввысь душа поэта,
И сердце бьётся неспроста:
Я знаю, что надежа эта
Благословенна и чиста!
Конечно, будучи во главе вначале не очень сильной, а потом могущественной державы, он лично, его имя, как руководителя этой державы, привлекало внимание многих поэтов и писателей. Сначала я хотел ограничиться произведениями о Сталине поэтов Серебряного века, а потом подумал, что это не совсем верно, так как о нем писали поэты других времён и направлений.
Стихи о нём писали:
Б. Пастернак, О. Мандельштам, Д. Андреев, А. Вертинский, А. Тарковский, Джамбул, М. Исаковский, Н. Тихонов, К. Симонов, Д. Самойлов и др. Но начну, конечно, с поэтов Серебряного века. И в соавторы к своему эссе привлеку Сергея Кунева, который в статье “Куда история свой направляет шквал” (Журнал “Наш современник”, №3 за 2006 г.) представил уникальные и очень интересные материалы. В 1937 г. известным поэтом и переводчиком Георгием Шенгели была написана огромная поэма “Сталин”. Да, скажут, в эти годы только и писали стихи и посвящения Сталину. Так, да не так. Поэма “Сталин” не была опубликована ни при жизни вождя, ни при жизни самого поэта, ни даже после его смерти. Георгий Шенгели (1894-1956 гг.) был поэтом, современником и собеседником всех знаменитых поэтов Серебряного века. Он издал 15 книг стихотворений (“Розы с кладбища” 1914 г., “Зеркала потускневшие” 1915 г., “Гонг” 1916 г., “Апрель над обсерваторией” 1917 г., “Еврейские поэмы” 1919 г., “Планер” 1935 г. и др.), драматические поэмы (“Нечаев” 1920 г., “1871 год” 1921 г., “Броненосец Потемкин” 1923 г.), переводил Байрона, Гюго, Бодлера, Верхарна, Ликонта де Лилля, издал книги по теории стихосложения. Вот что он пишет в поэме “Сталин”: