И кто-то предложил: «А давайте драться эшелон на эшелон». Ну кто же от драки откажется? Драка – дело святое. Парламентеры с белым платком прошли вдоль эшелонов, объяснили условия боя нам, командирам (я был сержант, помкомвзвода). Мы довели до бойцов. Условия такие. Биться только в поединке, т.е один на один. Товарищу помогать нельзя. Драться только голыми руками, никаких металлических предметов, например, котелков, с собой не брать. Если встал на одно колено, значит – пощада, не добивать. И главное, всем снять ремни. Ремень – главный атрибут военной формы. Сняв ремни, мы на время драки снимали с себя обязанности подчиняться воинскому уставу.
Парень с белым платком забрался на крышу вагона. Все смотрим на него. Взмах. Пошли, славяне! И сошлись в кулачном бою два эшелона. Сразу же всё перемешалось. Определить кто из какого эшелона уже невозможно. Все одеты и подстрижены одинаково. Я был по сравнению со многими в более выгодном положение. Призывали-то восемнадцатилетних, а мне уже 23 года. В деревне дрался. В лагере приходилось жестоко драться (я призывался в 1942 году из лагеря). А до этого 1,5 года был инструктором в снайперской школе. Сам готовил курсантов. Перекладина, брусья, гири – там обычное дело. Так что физически был крепким. Поэтому высматривал бойцов по себе. Двоих мне удалось сбить с ног. Но потом попался, наверное, какой-то спортсмен-боксер. По-видимому, он тоже меня высмотрел. Такого удара ни до того, ни потом не встречал. Врезал мне так, что у меня земля с небом местами поменялись. Кровь из носа пошла. Я думал, мне нос сломал. Я встал на колени над лужей, замываясь. Рядом другие замываются. А вокруг бегают, бьются. Паровозные гудки. Разбежались по вагонам. На земле валяются пилотки и обрывки гимнастерок. Кричим, нам кричат: «Ребята! На фронте встретимся, додеремся». А где же мы встретимся? Эшелоны расходятся под углом. Они на северо-запад, а мы на юго-запад. В вагоне не было ни одного не разбитого лица. Старшина ходит, раздает гимнастерки, пилотки. Ворчит: «На вас не напастись». А у самого лицо разбито.
- Старшина! А тебе где морду расквасили? По пьяному делу, что ли?
- А я как все. Вы пошли, и я пошел.
Смеемся. Разговаривают двое:
- Ты же меня бил!
- А я думал ты из того эшелона.
Хохочем:
- Боец, ты на фронте не перепутай, кого бить будешь.
И тут один парень запел: «Расцветали яблони и груши...». И все подхватили. Мы обнялись и пели «Катюшу». Такую Красную Армию победить было уже невозможно».
Ю.И. ГОЛУНОВ
СОМНИТЕЛЬНАЯ КНИГА
Случайно прочитал книгу А.З. Лебединцева “Отцы-командиры” о его личном видении отдельных этапов войны 1941-45 гг. и Ваши, товарищ Мухин, комментарии к его размышлениям и выводам. Мне близка эта тема, т.к. мой отец - Н.Ф. Любезный, Герой Советского Союза, артиллерист, прошагал со своей батареей от московских Химок до рейхстага, участвуя во всех важнейших боевых операциях 1-го и 2-го Белорусского фронтов. Он написал свои воспоминания, но не для широкой печати, а для нас, его сыновей. Мой младший брат уволился из армии 4 года назад в звании подполковника с должности командира мотострелкового батальона, а племянник-капитан служит и сейчас. Как и Вы, я не служил в армии, но закончил Брянский институт транспортного машиностроения в 1960 г. по специальности инженер-механик литейного производства, а на военной кафедре института – инженер технических частей БТВ. Почти 40 лет проработал на крупнейшем центролите СССР - Бежицком сталелитейном заводе в Брянске. Начав мастером в сталелитейном цехе, на пенсию ушел с должности главного инженера завода, пройдя все ступени инженерных служб. Мне повезло, что весь период моей производственной службы совпал с периодом большой реконструкции завода, направленной на обеспечение отрасли вагоностроения, повезло и в том, что встретил прекрасных воспитателей-литейщиков высшего класса на заводе, умных министров и начальников главка.
Возможно, такое совпадение с Вашей деятельностью, Юрий Игнатьевич, и мне дает право высказать свое мнение о воспоминаниях А.З. Лебединцева. Ведь кроме сказанного, я еще пережил и оккупацию, а с марта 1946 года по 1954 год был все время с отцом во всех частях и довольно хорошо знал армейские взаимоотношения, в том числе и тех, кто в 1946 году еще не успел демобилизоваться.
Читая воспоминания Лебединцева, я все время ощущал какие-то противоречия между тем, что прочитал у него, и что знал от отца, слышал от его однополчан, видел сам. Ваши комментарии кое-что разъясняли, но не кардинально. Уж очень навязчиво бывший помощник начальника штаба подчеркивает свою “фронтовую принадлежность” и обиды, что его обделяли наградами и званиями. Я таких не встречал. Наверное, Лебединцеву здорово не повезло с 380 СД, где почти все оказались трусами и карьеристами, а командир дивизии был расстрелян за то, что способствовал уничтожению своей дивизии.