Буденный. Я его видел, там все троцкисты, одни взятые уже, другие - под подозрением.
Сталин. Так как половину из них арестовали, то, значит, нечего тут смотреть.
Буденный. Не нужно этот приказ печатать, а просто сказать - не подлежит оглашению.
Сталин. Только для армии и затем вернуть его. Стенограмму тоже вернуть. Будет еще вот что хорошо. Вы как собираетесь - в два месяца раз?
Ворошилов. В три месяца раз.
Сталин. Так как у вас открытой критики нет, то хорошо бы критику здесь разворачивать внутри вашего Совета, иметь человека от оборонной промышленности, которую вы будете критиковать.
Голоса. Правильно.
Сталин. И от вас будут представители в Совет оборонной промышленности человек пять.
Голоса. Правильно.
Сталин. Начиная, может быть, с командира полка, а лучше было бы еще ниже, иметь заместителем.
Ворошилов. Командира дивизии или командира полка, я его назначаю заместителем.
Голоса. Есть такое распоряжение.
Ворошилов. Распоряжение есть. Но мы должны иметь лучших людей, каждый должен найти у себя, и тогда уже трогать не буду. Я буду знать, что у Кожанова командир подводной лодки №22 или командир “Червоной Украины” является избранником, которого он будет выращивать. Я его трогать не буду.
Голос. Такое же распоряжение отдано.
Ворошилов. Совсем не такое.
Сталин. Может быть, у вас нет таких людей, которые могут быть заместителями?
Ворошилов. Есть. У нас известная градация по росту. Командир Ефимов, он командир корпуса, он будет искать среди командиров дивизии, но так как командиров дивизии мало и он не может оттуда наметить, он будет искать из командиров батальонов.
Сталин. Не будет боязни, что отменят тех, которые намечены?
Голос. Эта боязнь есть.
Сталин. Поэтому надо искать и выращивать, если будут хорошие люди.
Ворошилов. Значит, в 8 часов у меня в зале заседание.
Сталин. Нескромный вопрос. Я думаю, что среди наших людей как по линии командной, так и по линии политической есть еще такие товарищи, которые случайно задеты. Рассказали ему что-нибудь, хотели вовлечь, пугали, шантажом брали. Хорошо внедрить такую практику, чтобы, если такие люди придут и сами расскажут обо всем, - простить их. Есть такие люди?
Голоса. Безусловно. Правильно.
Щаденко. Как прежде бандитам обещали прощение, если он сдаст оружие и придет с повинной.
Сталин. У этих и оружия нет, может быть, они только знают о врагах, но не сообщают.
Ворошилов. Положение их, между прочим, неприглядное; когда вы будете рассказывать и разъяснять, то надо рассказать, что теперь не один, так другой, не другой, так третий - все равно расскажут, пусть лучше сами придут.
Сталин. Простить надо, даем слово простить, честное слово даем.
2 июня 1937 года Неправленая стенограмма
НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ ЗА МОШЕННИЧЕСТВО
Являясь давним постоянным читателем газеты «Дуэль», а затем «К барьеру!» и «Своими именами», я был уверен, что газета не оставит без внимания уникальное по своему безобразию событие – присуждение Нобелевской премии за получение нового материала «графен», поэтому с нетерпением ждал публикацию мнения учёных об этом событии. И вот она, статья «Пощёчина российской науке» за авторством доктора физ.-мат. наук В.И. Бояринцева, кандидата философских наук Л.К. Самарина и доктора физ.-мат. наук Л.К. Фионовой («Своими именами», №12, 2010 г.). Со всеми положениями, изложенными в этой статье, можно было бы безоговорочно согласиться, если бы не одно но. Присуждение Нобелевской премии за получение «графена» ещё более пикантное событие, чем его представляют авторы статьи. Дело в том, что графен – плод фантазии псевдоучёных. Его невозможно получить, т.е. выделить из графита ни методом отшелушивания, как это якобы сделал, по мнению авторов статьи, физик Ф. Воллас в 1947 году, ни, тем более, с помощью скотча, как утверждают новоиспечённые нобелиаты Гейм и Новосёлов. Если говорить своими именами, утверждение о получении графена представляет собой в чистом виде мошенничество.
Идею выделить из графита графен, полагаю, подсказала особенность кристаллической решётки графита. Она представляет собой как бы ряд параллельных сеток, в узлах которых расположены атомы углерода. Причём, если в сетке расстояние между атомами углерода 1,42 ангстрем, то между сетками более чем в два раза больше, 3,4 ангстрем, и лишь половина атомов каждой сетки расположены строго над атомами соседней сетки. Такое расположение приводит к очень слабой связи между сетками. Слоистое строение кристаллической решётки графита в виде сеток плюс слабая связь между ними навела некоторых исследователей на мысль выделить сетки отдельно, создав двумерный материал в виде бесконечно протяжённой одной молекулы углерода. Ещё неполученный материал получил название графен. Вот уже более полувека в узких кругах специалистов бродят разговоры о графене и, если бы было возможно, то он был бы давно получен. Но в том то и дело, что выделить отдельно сетку углерода, как самостоятельную стабильную и устойчивую структуру, невозможно.
Любая кристаллическая решётка существует за счёт электронной связи между находящимися в узлах решётки атомов (молекул или ионов), создающих энергетически уравновешенную систему. Любое внешнее воздействие, нарушающее эту уравновешенность, влечёт искажение кристаллической решётки в сторону восстановления уравновешенности. Представим себе, как поведёт отделённая от кристаллической решётки сетка углерода. Освобождённая энергия связи с соседними сетками приведёт отделённую сетку в неуравновешенное состояние. При этом она или распадётся на атомы углерода, которые соединятся с кислородом атмосферы, образуя углекислый газ, или начнёт искажаться, стремясь к уравновешенной структуре, т.е. к структуре графита. В любом случае углеродная сетка как самостоятельный материал существовать не будет. Поэтому графен это плод фантазии.
Более простое доказательство того, что получение графена фальшивка, предоставлено, как это ни парадоксально, самими нобелиатами Геймом и Новосёловым. На виду у всего мира в качестве графена эти шустрые молодые ребята представили чёрные пятна на скотче, которые появились на нём после того, как его наклеили на графит, а затем оторвали. Графит это совершенно непрозрачный материал чёрного цвета. Эти свойства графита обусловлены его вышеописанной слоистой структурой. Графен, в силу того что он по определению должен состоять только из одной сетки, не может иметь такие же, как у графита, свойства, т.е. не может быть ни непрозрачным, ни черным. Поэтому чёрный цвет пятен на скотче доказывает, что они представляют собой ни что иное, как приклеившиеся к нему частички графита, которые нобелиаты нагло представляют графеном. Зачем им было необходимо так открыто мошенничать, если бы они действительно получили графен?
Если бы графен был действительно получен, то это означало бы не просто получение нового материала, а сенсационное открытие новой, третьей формы существования чистого углерода. До сих пор известны только две – кристаллические вещества алмаз и графит. Но ни нобелиаты, ни Нобелевский комитет об этом более важном открытии ни слова. Почему? Очевидно, его нет, как нет и графена. Авторы статьи «Пощёчина российской науке» приводят высказывание профессора Кубанского университета Ф. Канарёва о том, что нобелиаты слабо понимают физическую суть достижений, на которые они претендуют. И с этим нельзя не согласиться. Ведь признать получение графена равносильно признанию научной несостоятельности всего, что создано в области физики кристаллов.
Присуждение Нобелевской премии за псевдонаучную работу может быть, наконец, откроет глаза обществу на истинное лицо Нобелевского комитета и вскроет всю его гнилую сущность. Не думаю, чтобы в нём не было специалистов, которые бы не понимали, что графен – плод фантазии псевдоучёных, а те, кто утверждают о его реальном получении, являются мошенниками. Тогда возникает вопрос: почему они осознанно пошли на объявление чистейшей фальшивки достижением в области физики? Какие при этом цели преследовали? Ответы на эти вопросы вряд ли будут получены. Но и без них можно вполне определённо утверждать, что цели Нобелевского комитета далеки от науки. Принципы, которыми они руководствуются при присуждении премий, далеки от объективности. Конечно, право присуждать премии тем, кому они считают нужным, является естественным правом Нобелевского комитета как частной организации. Но в таком случае, если по субъективным причинам эта премия может быть дана кому угодно, то может ли она быть признана престижной, имеющей общемировую значимость? О каком статусе этой премии может идти речь?