В бору под деревней Шелковка, где горбились штабные блиндажи и землянки, ещё залитые весенней водой, я навестил в избе члена Военного Совета И.В. Зуева. Он рекомендовал Власова на должность командарма, и теперь на него свалилась вся тяжесть ответственности за пропавшего генерала, за армию, ее выход из «котла».
В генеральской избе я нашёл свою «зачитанную» Власовым работу «Грозный и Курбский» (до войны я занимался историей, был аспирантом Ленинградского университета) с множеством его замечаний, из которых понял, что первого он ненавидел за опричнину, а перед вторым преклонялся как перед историком.
Такие же заметки оказались и в старинном издании «Сказаний» князя Курбского с предисловием издателя – историка Устрялова из Казанского университета. Судя по комментариям на полях, Власов искал в древнем прошлом аналогии с современностью и со своей судьбой, прозрачно намекая, что быть может, и ему, подобно князю Курбскому, придётся искать убежища от преследований Востока на Западе...
А Власов укрылся в сторожке у Прохора – волховского старожила, бывшего ямщика, который знал и помнил отца Власова по Нижегородской ярмарке, где он запил и исповедовался перед божницей с лампадой.
Прохор, воевавший потом в партизанском отряде, рассказывал мне, что Власов потребовал у него «старую одёжу», переоделся.
«Енерал», как называл его Прохор, что-то шептал, словно звал кого-то из тех призраков, что таились за темными ликами икон, чуть озарённых лампадой.
Той же ночью, дождавшись в сторожке свою «докторшу» и телохранителя с лошадьми, в отсутствие Прохора, Власов с попутчиками верхами выехали на глухую лесную тропу, и больше на этой стороне их не видели.
В блужданиях по «ничейным» лесам и болотам прошло у Власова с его «докторшей» Дуней три недели. Его искали и наши разведчики, и немецкие.
На беглецов вышли партизаны и предложили бродягам следовать на лесную базу. (Об этом мне рассказал тот же Прохор.) Те отвечали, что от голода и сырости заболели водянкой и не в силах идти дальше. Партизаны смастерили из жердей носилки. Но Власов и его Дуня оказались такими тяжелыми, что их вынуждены были оставить в сарае под надзором охранника, пообещав вернуться с подмогой и лошадьми. Когда же через день партизаны вернулись, ни Власова, ни «докторши» в сарае не оказалось, а охранник лежал убитым у дверей...
Власова случайно «нашел» староста русской староверческой деревушки. Он задержал высокого человека в очках и гимнастерке без знаков различия, в стоптанных сапогах, и его спутницу – они в деревне меняли ручные часы на продукты. Староста запер их в сарае и сообщил об этом немцам.
Власова со спутницей в тот же день – это было 12 июля – отправили к командующему 18-й немецкой армией генералу Линдеману.
Староста за проявленную им бдительность получил от немецких властей вознаграждение – корову, 10 пачек табаку, две бутылки тминной водки и почетную грамоту. Интересно, сообщили ли немцы Власову, как дешево оценили его предательство?
Их привезли на станцию Сиверская, в штаб генерала Линдемана, где Власов «получил комфорт». Дуня от удобств отказалась, осталась в заношенной телогрейке и сапогах – маленькая и неприкаянная. (Ее потом отправили в концлагерь).
...Власова искали после 12 июля, когда немцы сообщили по радио, что взяли в плен за Волховом крупного советского генерала. Имени его они не назвали.
14 июля командир партизанского отряда Ф. Сазанов радировал командованию фронта, что в его отряд попал начальник связи 2-й Ударной генерал-майор Афанасьев. Тот сообщил, что расстался с Власовым 11 июля у деревни Язвинки Оредежского района. Туда были посланы несколько групп партизан, сброшены с самолета разведчики под командой опытного следопыта Косицина. Увы, было уже поздно... Но слухам о том, что Власов уже у немцев, ещё не верили. Командование все еще пыталось найти его. 22 июля немцы по радио злорадствовали, что перехватили телеграмму из Ленинграда за подписью Жданова к Сазанову: «Что вы знаете о Власове? Что предприняли, чтоб найти его?»
На эти вопросы ответили, наконец, сами немцы, рассказав в очередной радиопередаче о том, как они взяли в плен Власова. Они уже знали, что их предложение о капитуляции было отвергнуто не Власовым, а Военным Советом армии. Власову грозил арест, и ему пришлось скрываться в лесу от своих же чекистов. Это он показал на допросах... (Как потом стало известно от особистов, адъютант Власова Ренк (оказавшийся бывшим лейтенантом германского генштаба) был послан им на самолете в начале марта на Волхов, на разведку, и пропадал где-то недели две. Он вернулся к Власову уже за Волховом, доложил, что был сбит, побывал в плену у своего бывшего генерала Линдемана и был отпущен им к Власову с предложением о капитуляции 2-й Ударной... Это стало известно и «наверху», но покровители не дали особистам обвинить Ренка в шпионаже, а Власова – в попустительстве, если не хуже).
...Линдеман, не доверяя Власову, отправил его на проверку в берлинскую тюрьму Шпандау, где тот в доказательство своей преданности немцам и готовности служить написал на 12 страницах рекомендации – как воевать с русскими до победы.
Так состоялось его предательство. Потом были листовки о том, что Красная Армия, дескать, выдохлась, а советский народ уже не верит сталинскому режиму и жаждет перемирия с Германией.
Этим Власов немцев «купил», ему поверили, «отпустили» в Россию, в оккупированные ими области, где он сформировал так называемый Смоленский (пропагандистский) антисоветский комитет, а потом – по заданию Гиммлера – начал формировать из враждебно настроенных отщепенцев-военнопленных эсэсовские батальоны для борьбы с партизанами.
Гитлер так и не поверил Власову, не принял его, якобы сказав: «Предал Сталина – предаст и меня». Зато Гиммлер благодаря своему офицеру, брату Адели – вдовы штурмбанфюрера, немки, на которой женился Власов, – поверил, тем более что за него поручился и эсэсовский писатель Э. Двингер, впоследствии написавший о нем роман «Генерал Власов. Трагедия Востока». Он уверял, что роман написан им со слов и по документам его героя Власова. Двингер пытался оправдать предателя тем, что тот взял под свою защиту и спасение в Русской освободительной армии (РОА) военнопленных, от которых, как от «предателей, отказался Сталин».
Кроме РОА, состоявшей из двух дивизий и множества от дельных батальонов, Власов из таких же, как он, предателей сформировал «комитет освобождения народов России». Комитет в ноябре 1944 года в Праге принял декларацию из 14 пунктов, продиктованных еще эсерами в февральской революции и нацеленный против большевиков и капиталистов!..
Таковы мотивы, подспудные и явные, которые привели к чёрному предательству «енерала» Власова. «Бывший генерал Власов оказался немецким шпионом и холуем», — сообщило о нем ГлавПУ РККА 4 июля 1943 года...
И вот пришла расплата.
При первом же столкновении с советскими войсками в Польше власовцы с большими потерями отступили. Это была первая и последняя попытка гитлеровцев использовать власовцев против Красной Армии. Клятвы и воинственные заявления изменников кончились их постыдным бегством от советских войск, начавших 16 апреля 1945 года решающее наступление.
Власовцы подались в Прагу, поближе к американцам — в надежде на покровительство. И вдруг узнали, что не американцы, а советские войска спешат на выручку Праге.
Они заметались, подняли восстание, перебили немецких советников и вынудили Власова послать радиограмму советскому командованию: «Могу ударить в тыл пражской группировке немцев. Условие – прощение мне и моим людям». Не получив ответа, Власов такую же радиограмму послал союзникам. Командующий американской армией ответил согласием, обещая принять власовцев за демаркационной линией.
Но власовцев настигла танковая бригада полковника Мищенко! На лесную дорогу к танковой колонне выходили люди в немецкой форме с эмблемой РОА, выкрикивали по-русски: «Земляки, как бы нам сдаться?»