Dr. Руслана Радчук, Институт генетики культурных растений, Гатерслебен, Германия
1. Непростой вопрос. Давайте посмотрим, кому это нужно.
а) Вненаучной среде для распознавания уровня ученого. Как бы знак качества. Люди, пребывающие вне системы, но нуждающиеся в научной экспертизе, могут легче ориентироваться, кто есть кто. Сохранять докторские только для этого было бы излишним.
б) Внутринаучной среде для демонстрации интеллектуальных качеств и конкурентоспособности. Но во внутринаучной среде уровень и компетентность уже давно определяются публикациями.
в) Лично для ученого. Написание диссертации — это всегда суммирование знаний и осмысление, скажем так, явлений. С этой точки зрения, докторская дисcертация могла бы быть довольно полезной. Но и только. С другой стороны, те требования, которые выдвигаются для выполнения докторской диссертации, подразумевают коллективный труд (во всяком случае в биологии это сейчас аксиома). А написание докторской диссертации как бы присваивает и монополизирует результаты большой группы людей, авторство-то одно. Поэтому я вижу докторскую диссертацию по совокупности работ (где четко обозначен также и чужой интеллектуальный вклад). И эта диссертация — только лишь для удовлетворения личных амбиций. В моих глазах ученый, защитивший докторскую диссертацию, будет всегда выглядеть чуток солиднее, поскольку я представляю, каких дополнительных усилий это требует.
2. Я отвечу отдельно про Украину (где ситуацию знаю лучше), про Россию и добавлю чуток про Германию.
Про Украину. Опять-таки вопрос — зачем? Это не оценивается обществом никак. Без пяти минут президент — «проФФесор». Среднестатистический человек не отличает оригиналы от подделок. В научной среде это может быть минимальным ситом отсеивания совсем уж случайных людей и консервирования того, что осталось. Но тут возникает риторический вопрос: если науки практически нет, то с какой стати мы тут о докторских разговариваем?
Про Россию. Знакома с несколькими коллегами, которые эффективно поработали на Западе, но в силу, скажем, возраста или семейных обстоятельств вынуждены или захотели вернуться назад. Так вот, в этом случае докторская — это прекрасный способ продекларировать и легализовать свой научный уровень в условиях российской действительности. Отменять их пока не стоит.
Про Германию. Еще десять лет назад научная карьера без габилитации не представлялась возможной. Германия взяла курс на отмену габилитации, теперь как бы можно развернуться как и с докторским титулом. Теоретически. Что у нас на выходе: старая система практически отмерла, а новая не выросла. Если раньше последовательность карьерного роста в зарегулированной Германии была ясной и прозрачной, то теперь наблюдаются метания в тумане, и в мутной воде часто рыбу вылавливает известно кто. Выигрывают пока только те институты, которые сохранили жесткую конкуренцию за места лидеров групп, вроде общества Макса-Планка.
3. Вот льгот за это никаких не надо! Жесткая сертификация докторских и льготы — это звучит смешно. Наука базируется прежде всего на любопытстве, свободе и репутации. Ну и плюс здоровая конкуренция. А кнут (сертификация) и пряник (льготы) ...? Не знаю. В первом случае мне это напоминает стаю свободных лошадей, гонимых ветром и любопытством. Какая-нибудь лошадка и добежит до цели (сделает открытие). А во втором случае наука напоминает жеребца в упряжке, который еще какое-то время движется благодаря кнуту и прянику, но очень скоро превратится в клячу.
«Палеоэскимосы» — родственники нганасанов, коряков и чукчей
Максим Борисов
Рубрика: Исследования
Международная группа ученых из нескольких европейских стран, а также США, Австралии, Китая и России на 80% расшифровала генетический код человека, принадлежащего к одной из древнейших культур. Группа занималась анализом пучка его волос, хорошо сохранившихся в вечной мерзлоте. Волосы возрастом свыше 4000 лет найдены еще в 1986 г. в ходе раскопок стоянки Кекетасуссук (Qeqertasussuk) в Гренландии. Они были помещены в пластиковый пакет и хранились в Датском национальном музее, пока не попались на глаза биологу-эволюционисту Эске Виллерслеву (Eske Willerslev) из Копенгагенского университета, занимавшемуся до этого безуспешными поисками подходящих образцов в северных экспедициях.