Был еще один стопроцентный отличник (выпуск МФТИ 2004), однокурсник Стегайлова. Работал у нас только год на третьем курсе. Потом сменил несколько баз и руководителей, какое-то время работал в Юлихе, а потом совсем исчез из поля зрения.
Петр Жиляев (ст. 5 к.): Я про них ничего не знал, до того как Генри Эдгарович сейчас о них не рассказал.
АК: А на каких машинах вы считаете? Какова процедура получения компьютерного времени на этих машинах? Пишет ли каждый из участников свою собственную заявку на компьютерные ресурсы для своей задачи, или это делается централизованно для всего отдела?
Г.Э.Норман: Этим занимается более половины отдела – пусть сами и скажут.
Игорь Морозов (зав. лаб.): В нашем институте есть два кластера для небольших расчетов. Мы также используем очень неплохой кластер МФТИ-60 (6 TFlop/s), имеем доступ к наиболее производительной до недавнего времени системе МВС-100К (140 TFlop/s), планируем освоение нового суперкомпьютера МГУ. Двое наших студентов работают над адаптацией программ МД для графических видеоускорителей (GPU). Гибридные системы с GPU уже есть в МСЦ РАН и в МФТИ. Нам также удавалось получать время на международных вычислительных ресурсах, таких как Европейский Грид-проект DEISA.
В целом с подачей заявок нет принципиальных проблем, т.к. руководители вычислительных центров бывают рады исследователям, которые могут на их машинах что-то полезное посчитать, опубликовать в журнале и превратить в наглядный отчет. В России вообще есть проблема недозагрузки вычислительных мощностей, озвученная даже руководителями страны. Эта проблема связана в основном с нехваткой специалистов, которые эти мощности могли бы использовать. Таким образом, единственное, что нам надо для получения доступа к машине, это продемонстрировать квалификацию и серьезность намерений. Для крупных таких центров, как МСЦ РАН, заявка, конечно, не обходится без действий со стороны Генри Эдгаровича и дирекции ОИВТ.
Алексей Куксин (с.н.с.): Мы считаем на российских машинах: в межведомственном суперкомпьютерном центре РАН, есть свои небольшие кластеры в ОИВТ и на Физтехе. Заявки на эти ресурсы коллективные и, к счастью, не очень хлопотные в смысле бумажной работы.
Сергей Стариков (асп.): Процедура очень простая – пишется одна заявка на группу исследователей (в группе, как правило, человека четыре) и тебе даётся некий ресурс процессоров/часов. При написании статьи указываются все вычислительные ресурсы, на которых производились расчёты. Я в основном считаю на кластере MIPT-60 – 120 узлов с четырьмя процессорами на узел.
АК: Насколько вам хватает перечисленных вычислительных ресурсов и их производительности на все ваши задачи?
Сергей Стариков (асп.): Не хватает.
Г.Э.Норман: Нет, не хватает для всего задуманного. Дополнительно возникают возможности расширить наш зарубежный удаленный доступ. Будем использовать и поездки.
Игорь Морозов (зав. лаб.): Однако многие задачи могут и сейчас успешно решаться на имеющихся ресурсах. Порой не хватает именного «человеческого», а не машинного времени, чтобы провести расчеты и обработать результаты.
Алексей Янилкин (асп.): Хотел бы добавить, что активная деятельность нашего отдела привела к тому, что у нас появился фактически уникальный доступ к суперкомпьютеру МСЦ РАН, что позволило проводить расчеты в выделенном режиме на всем кластере (10 тыс. узлов — 1 млрд. частиц тестовых задачах, 100 млн. в реальной физической). Но поскольку подобный доступ возможет лишь изредка, то проводить такие расчеты повседневно не получается.
Money, money, money…
АК: У вашей команды обширная география международных поездок. Только в 2008 году – 55 выступлений в разных странах. Это очень внушительно даже для большой и хорошо финансируемой западной лаборатории. Помимо наличия новых готовых для презентации результатов, обеспечение таких поездок в далекие заграницы требует ведь, наверное, и других ресурсов? Если не секрет, из каких источников это все оплачивается?
Г.Э.Норман: Да, наш командировочный бюджет достигает $80.000 в год. Лидеры по его расходованию — аспиранты Янилкин ($15.000) и Куксин ($10.700), зав. лаб. Морозов ($8.000), аспирант Ланкин ($7.900), зав. отделом Норман ($7.700), зав. лаб. Стегайлов ($6.900), с.н.с. Пикуз ($6.000). Распределение средств диктуется профессиональными приоритетами, а не возрастом или статусом. Большинство этих расходов покрывается российскими источниками, основной из которых – программы РАН. Бывают и приглашения за счет оргкомитетов.
АК: А как решаются визовые проблемы? Кто занимается чисто бумажной стороной организации этих многочисленных поездок? Сколько времени это занимает?