Уральские горы — водораздел Европы и Азии.
Но и Русский балет — на грани водораздела.
По одну сторону — гордая современность. Парад советского балета после триумфальных гастролей Большого театра в Лондоне 1956 года: с Галиной Улановой в партиях, что заставили балетоманов, тешащих самолюбие воспоминанием о божественной Анне Павловой, содрогнуться и… заболеть "уланоманией". По другую — декаданс, последний писк моды. Образчики экстравагантного эпатажа и формалистических трюков, с которыми в годы заката "Русских сезонов" Дягилеву пришлось до тошноты закормить "позолоченную чернь", новую публику из буржуазных нуворишей и "левацкой", весь мир разрушающей до основанья, богемы… Но пройдет всего четыре года. И советский балет окажется на краю пропасти. Ибо драматический балет, эмблема советского балета, с Улановой возник и с Улановой уйдет со сцены. И декаданс подтолкнет советский балет к роковому концу.
"Кто заглядывает вперед, тот хозяин дня".
На скрижали академического Русского балета, как поверх древних икон, Юрий Григорович наносит орнамент из прозрений. Кантилена текучих линий, почти акварельных, стекает и смешивается со строгостью графики, проведенной углем и вдруг — вкрапленья… Экспрессия геометричности форм — это из конструктивистских экспериментов Федора Лопухова, наставника и покровителя Григоровича. Каприз излома в контурах, припудренных жеманством и приторностью женственности — это из достояния "Русских сезонов" от Михаила Фокина… Каждый штрих умозрения в пластике доводится до запредельного совершенства. И растворяется, как в маринаде, в пафосе державности, чуть лакируется с ума сводящими по элегантности и изысканности манерами — это от Мариуса Петипа: учитель Григоровича — Владимир Иванович Пономарев был ассистентом "царя Русского балета"…
"Тут не одно воспоминанье, — сказал бы поэт. — Тут жизнь заговорила вновь"…
1957 год, апрель.
Сам воздух вокруг Кировского театра в зарницах приближающейся грозы. Они сжимают, берут Театральную площадь в кольцо. И вот уже перед парадным — такое впечатление: весь город — из желающих попасть на премьеру балета "Каменный цветок". И хотя подготовка к спектаклю шла в обстановке строжайшей секретности, кое-кто из вездесущих проныр увидел репетицию адажио Аллы Осипенко-Хозяйки Медной горы с Александром Грибовым-Данилой и вмиг разнес по городу весть о чем-то совершенно невероятном!.. На слуху: Осипенко, Колпакова, молодые талантливые танцовщицы. И хотя одна уже станцевала Одетту в "Лебедином озере", другая — Аврору в "Спящей красавице"… знаменитыми они проснутся наутро после премьеры "Каменного цветка".
"Каменный цветок" называют прорывом в искусстве хореографии. Внове соотношения сольного танца и ансамблей, внове лирика тончайших в своем психологизме вариаций и буря темперамента кордебалета, внове фиксированность поз, сошедших словно с иранской миниатюры и полотен Врубеля, внове сам дух балета… и что-то еще, что бывает, когда остаешься наедине со вдруг охватившим чувством, открываешь рассказ "Весна в Фиальте" Набокова и со страницы падает засушенный цветок мальвы… С "Каменным цветком" Юрий Григорович занимает свое отдельное место в иерархии Русского балета. Балетмейстер-новатор, он манифестирует кредо: обыкновенное делать значительным. И свою приверженность русскому миру. "Вы, русские, — подметил Метерлинк в беседе с режиссером драматического театра Суллержицким — идете в театр, чтобы жить высокими чувствами, воспринимать большие идеи, проникать вглубь жизни".
И если мир стоит на трех китах, то постулаты Юрия Григоровича:
— балет есть метод познания истины;
— музыка есть средство характеристики образа;
— метафора — основа сценографии.
Сенсационность "Каменного цветка" — всего лишь увертюра. Юрий Григорович создаст балет ХХ века. Балет-театр.
…Так получилось, что пена шампанского — осколок успеха премьеры балета "Каменный цветок" Юрия Григоровича — однажды материализовалась и упала мне прямо в руки. Мне было лет семь-восемь, и передо мной оказалась фотография: "Алла Осипенко-Хозяйка Медной горы — подпись — из балета "Каменный цветок" Григоровича". В ту пору еще загадочным образом воздействовала на меня "Незнакомка" Крамского. Репродукция картины висела на стене домика в саду, и я подолгу на нее засматривалась. Моё новое приобретение, черно-белая фотография Хозяйки Медной горы, не входила в сравнения. Я просто каменела перед сверкающей, в пайетках и каменьях, Хозяйкой, с её обольстительной надменностью в выражении лица, и той затаившейся, подкрадывающейся тенью, угрозой, что чуть моргни, и окажешься (закрывала глаза) среди "теней безмолвных, светлых и прекрасных". Музыка ведь не говорит конкретным словом, так вот и Хозяйка Медной горы, она уводила в глубины Русского балета. Тогда как сам Русский балет стал ассоциироваться с именем — Григорович.