Здесь мы подходим к вопросу: какой должна быть идеология в новой России? На этот вопрос у меня нет ответа: я не знаю, какой должна быть новая идеология России (или идеология новой России). Но я знаю, какой она быть не должна и не может, иначе ничего, кроме хроники объявленной смерти, Россию не ждёт. Идеология новой России не может быть буржуазной или, как у нас нередко говорят, "либеральной". И дело здесь не только в том, что в России либерализм, монархия и РПЦ дискредитировали себя в феврале — марте 1917 г. Дело в том, что либерализм в мире умер в 1910-е годы, сразу же после того, как на рубеже XIX–XX вв. капитализм исчерпал свой экономический потенциал (его достижения в ХХ в. обеспечены внеэкономически), а то, что называется "либерализмом" или "неолиберализмом", сегодня к реальному либерализму отношения не имеет. Нынешние российские "либералы-западники" выглядят весьма убого. Впрочем, и у тех, кого называют "государственниками-патриотами", "имперцами", проблем тоже хватает.
Главная из них — социально-экономическое, классовое содержание неоимперии. Ратуя за жёсткий сталинский курс, иные имперцы не понимают элементарной вещи: сталинская система несовместима даже с социалистической (антикапиталистической) олигархией, не говоря уже об олигархии капиталистического типа. Попытка совместить империю и капитализм в русской истории уже была в конце XIX — начале ХХ в. и с треском провалилась. Поэтому не стоит ни наступать на грабли, ни изображать "хлопок одной ладонью". Сталинские методы работают только в условиях антикапитализма, а в русских условиях это не Пиночет, о чём мечтали некоторые либералы в 1990-е, это нечто вроде "тандема" Ельцин — Березовский. Иного в нашей действительности не дано. Вывод: вопрос о неоимперии (или об импероподобном образовании), о "сталинском наследии" есть вопрос не политический, а социально-экономический, если угодно — классовый. Иная постановка вопроса — в лучшем случае пустая болтовня, в худшем — провокация.
Идеология не может смотреть в прошлое и к тому же цепляться за обломки ушедшей эпохи: то есть цари и попы — это прошлое; все надежды на восстановление монархии — это взгляд в прошлое. Невозможно идти в будущее, всё время оглядываясь назад. Нельзя также позволять сводить нашу историю к её последнему — христианскому — тысячелетию, лишая нас, как минимум, двух-трёх тысячелетий нашей дохристианской истории, которая вовсе не была эпохой дикости, бескультурья. Напротив, именно тогда были созданы фундамент и первые этажи здания "Русь". Русь последнего тысячелетия выросла на мощном фундаменте русских, славянских и индоевропейских традиций, органично переплетающихся друг с другом. Византийское христианство (Х в.), петровское западничество (XVIII в.), советский коммунизм (антикапитализм, ХХ в.) стали лишь позднейшими пластами, надстройками на этом мощном историческом фундаменте, который существенно изменил напластования, приспособил их к себе.
Внешне этот фундамент может показаться не чем-то прочным, а аморфной массой, которая сама по себе не порождает властные пирамиды. В России "правители, — пишет О. Маркеев, — всегда привносили идею пирамиды извне, очарованные порядком и благолепием заморских стран. Но не они, а сама масса решала, обволочь ли её жизнетворной слизью, напитать до вершины живительными соками или отторгнуть, позволив жить самой по себе, чтобы нежданно-негаданно развалить одним мощным толчком, клокочущей энергией утробы […] Вопрос лишь времени и долготерпения массы". И ещё: "масса только с высоты пирамиды кажется киселём… внутри она таит жёсткую кристаллическую решётку, из которой она куёт стержни, прошивающие очередную привнесённую из-за рубежа пирамиду власти, и… только эти стержни даруют пирамиде устойчивость и целостность; стоит изъять их, уже ничто не спасёт государственную пирамиду от краха".