И люди, как загипнотизированные, верили ему. Общество было утомлено чередой похорон генсеков‑стариков, которые без бумажки‑шпаргалки не могли и нескольких фраз произнести. А тут такой неиссякаемый оратор, говорит, говорит, говорит. Без устали и без бумажки.
Народ приветствовал курс на перестройку: наконец‑то, в добрый путь — к обновлению!
Но вскоре многие стали замечать, что в штурманской рубке государственного корабля, особенно возле компаса, происходит какая-то толкотня. Сюда тянутся руки разных лоцманов, среди которых находятся и такие, что, подобно персонажу из жюльверновского "Пятнадцатилетнего капитана", пытаются подложить под компас железку, сбить корабль с курса. Потом обнаружилось, что курсато нет: поначалу плыли вроде бы на восток, потом повернули на запад… Слово "перестройка" вдруг заменили словом "рынок", хотя рынок не предполагался, не ставился целью перестройки. Рынок возник внезапно, как остров среди бушующего моря, куда снесло огромный корабль, вышедший в плавание, не имея маршрутной карты.
В это время Поляничко находился в Афганистане в качестве советника тамошнего президента, прилагая все усилия для осуществления, разработанной им стратегии мирного урегулирования афганского конфликта. Она предусматривала немедленно вывести из республики советские войска, но оставить, сохранить над Кабулом дружественное шефство Москвы. Однако после ухода войск всякое шефство было свёрнуто, и Афганистан превратился в сплошную зону боевых действий между этническими группировками.
Прибыв в Москву, Виктор Петрович надеялся получить большой отпуск — за все три года афганского ада, где даже в охраняемом доме, в котором он проживал, его жене Лидии Яковлевне, приезжавшей из Москвы навестить мужа, выдавались бронежилет и автомат Калашникова.
В Баку, куда в должности секретаря ЦК Компартии Азербайджана был срочно направлен Поляничко, полыхала гражданская война. Неимоверными усилиями ему и его соратникам удалось исправить трагическую ошибку Горбачёва — вывести из Баку танки "оккупантов". Позже Виктор Петрович скажет в газетном интервью: "Я до последнего часа служил тем, кто нас предал".
Всячески препятствуя развалу страны, он без колебания выполнил указания ГКЧП и едва избежал тюрьмы. Избежать же больницы ему не удалось. "Проснулись все хвори, подхваченные в Афганистане, все усталости карабахских дорог. Гудела от контузии голова, болела душа от царивших кругом хаоса и погибели, в которых тонуло и рушилось всё, что составляло смысл его жизни", — вспоминал Александр Проханов, навестив Поляничко в больнице.
Оставшемуся совершенно не у дел Виктору Петровичу знакомые люди предлагали заняться каким-либо бизнесом. Он был отцом семейства: двое детей, престарелая мать, жена. Нужно было жить‑выживать… Мельчали замыслы, идеалы, мельчала жизнь, лишённая смысла и цели.
О нём, по великой нужде, вспомнили в правительстве, предложив возглавить временную администрацию Владикавказа, где в этой должности уже потрудилось несколько правительственных лиц, так и не сумевших уладить ожесточённый осетиноингушский конфликт. Другие ехать в регион катастрофы категорически отказывались. Побывавшие там уверяли, что сейчас там хуже, опаснее, чем на обычной войне, где ясно, кто есть кто. А там население вооружено, всюду кипят страсти, всюду кровавые разборки, хаос, беспредел.
Друзья и родственники увещевали Виктора Петровича: "демократический" режим недавно дисквалифицировал тебя, а теперь — ишь ты! — зовут на помощь: "охлади" ещё одну "горячую точку". Надо ли служить им? "А я не режимам служу, а России. Она сейчас в огне, в беде. Осетиноингушский конфликт же надо изучать изнутри, надо глазами этих страдающих людей посмотреть на ситуацию… А мы только и слышим: националисты, сепаратисты, боевики! Ну, кому хочется быть боевиком — бросить дом, сад, семью, работу и с оружием скрываться в лесах и ущельях, стрелять в соседа?".