Любой избыток приводит к потере ориентиров. А реставрация возвращает тебя к сохранению культурного наследия в целом — не только памятника, а и пространства вокруг него. И это не только охранная территория — это и природа вокруг, и страна, где этот памятник находится. В этом есть элемент некоего прозрения — такого, о котором на конгрессе молодых реставраторов в Москве говорил Александр Проханов: когда тебя будто обухом кто-то по голове огрел — и тебе открываются глубокие смыслы.
"ЗАВТРА". У вас лично такие прозрения были?
Сергей КУЛИКОВ. Да, в начале 80-х годов, когда приехал в Кирилло-Белозерский монастырь, что под Вологдой. Был солнечный, жаркий июньский день. Мы спустились в холодный подклет церкви, и я остро ощутил, как в него втекало с улицы всё разнотравие запахов. С ума сойти можно было от контраста: текущий момент с его ярким зноем — и холодный подклет, в стенах которого время будто сублимировалось!.. Это та память, что потом постоянно всплывает и даёт силы. Да, в реставрации порой присутствует много романтизма, но есть такие точки отсчёта — к ним возвращаешься и понимаешь, что увиденное и ожидаемое тобою исполняется.
"ЗАВТРА". Это было время, когда вы только пришли в реставрацию?
Сергей КУЛИКОВ. На тот момент я уже занимался памятниками деревянного зодчества. А в Кириллов монастырь поехала отдельная бригада реставраторов, в которую мне посчастливилось войти.
"ЗАВТРА". Сложно было в то время стать реставратором?
Сергей КУЛИКОВ. Скажем так — существенно сложнее, чем сегодня. Я активно занимался спортом, серьёзно увлекался историей и философией, но стимулом идти в реставрацию для меня послужило изучение истории собственного рода. Узнал, что история страны прокатилась через моих предков — они воевали и в Первую мировую, и в японскую войну, и в Великую Отечественную. Все они служили Отечеству, и это понимание служения собственной стране, собственной истории мне передалось. Сам я воспитывался во многом дедом, в глубине костромских лесов. У деда была хорошая библиотека — с дореволюционными журналами, книгами… Был и амбар у него, где лежали древние вещи — лампы семилинейные, чашки из кузнецовского фарфора и проч. Офицером я не стал, но служить стране стал — на фронте сохранения культурного наследия.
А начинал на стройке, уже с неё пришёл в реставрацию. И попасть в профессию реставратора было очень сложно – мест не было, штат мастерских менялся редко. Года четыре ходил, прежде чем меня приняли – не с «улицы», а только по знакомству. Один из друзей оказался племянником директора мастерской, и я получил через него шанс быть выслушанным. Меня выслушали и взяли в мастерскую. Сейчас же ребятам проще попасть в профессию.
"ЗАВТРА". Вы, как только что сказали, стали воевать за культурное наследие — в чём заключается сегодня эта война?
Сергей КУЛИКОВ. Достучаться до людей, которые принимают решения. Общество слабо заинтересовано в сохранении памятников, но иногда удаётся через общественные советы доказывать людям, что мир, в котором они живут, больше и лучше, чем они могут представить. Когда в Выборге, во Владимире, в Кириллове мы рассказывали людям об истории местных памятников, это удавалось.
А с чиновниками очень сложно, постоянно приходится доказывать, что реставрация нужна. В советское время если были деньги, которые выделены в рамках бюджета на реставрацию, то они приходили в организации. Это помогало формировать методологию, философские основы профессии, её фундамент. А сегодня даже если средства выделены, то не факт, что ты их получишь. При этом нельзя сказать, что современные чиновники — враги памятников. Нет, большинство из них просто инертно в своём отношении к делу сохранения наследия. Они не помогают — они наблюдают.
"ЗАВТРА". Вы уже упоминали о конгрессе молодых реставраторов в Москве, который прошёл в Доме архитектора 30-31 января. Что вас на нём более всего удивило?
Сергей КУЛИКОВ. Когда ты давно в профессии, удивить чем-то сложно (улыбается), но это удалось сделать некоторым молодым реставраторам, которые съехались в Москву из разных регионов. Очень порадовала глубокая профессиональная заинтересованность нового поколения и уровень профессиональной честности его представителей. Наиболее ярко это проявилось в ходе работы "круглых столов". Вопросы, которые задавались, были не просто о чертежах, "картинках" или об умении какого-то мастера-краснодеревщика. Это были вопросы о технологических нюансах реставрации, касающихся консервации объекта, его превентивного сохранения. Честно говоря, это очень порадовало — если у реставратора есть такие вопросы, значит, у него есть внутренне понимание того, чем он занимается. Знаете, какое у меня было одно из самых мощных впечатлений от конгресса? Когда, встав на трибуну, поднял глаза в зал — а на меня из него были устремлены двести пар молодых, задорных, заинтересованных глаз!