Здесь нельзя не вспомнить мысль одного из героев романа Ж.-К. Гранже «Лонтано», абсолютным злом считавшего «буржуа, которые приняли собственную антикультуру, поглотили врага – революцию. Однажды он сравнил этих чистюль с крысами, которые выжили, приняв яд, призванный их уничтожить, и теперь образуют расу, к этому яду невосприимчивую» . К этому конкретному яду – да. Но «противоядие», принятое ими, как будет показано ниже, делает новых upper-middle class – «социальных крыс» – смертельно уязвимыми с другой стороны: каждое приобретение есть потеря.
6
Брукс и другие верно отмечают тот факт, что необуржуазия стремится подать свои вкусы и пристрастия (даже сексуальные) в модной интеллектуальной обёртке. Значит ли это, что НВК можно охарактеризовать как высокоинтеллектуальную и высокодуховную группу? Ни в коем случае. Интеллектуальная сфера стала интеллектуальным рынком. Аналогичным образом произошла маркетизация духовного. Результат – появление целого слоя «творцов на ниве предпринимательства», «дельцов-полухудожников», «бизнесменов от науки», «менеджеров новостей» и т.п. Результат – деградация как искусства, подменяемого разного рода инсталляциями, так и интеллектуальной сферы. Интеллектуалы в среде НВК, пишет Брукс, продают себя не столько денежным мешкам, сколько массовой тупой аудитории; место творчества занимает поиск рыночных ниш; место науки, добавлю я, – поиск грантов. Иными словами, новый информационный порядок необуржуазии – «ненависть к мысли» (Д. Дюкло), отсюда, помимо прочего, резкое снижение интеллектуального уровня СМИ и утрата своего лица, индивидуальности у многих изданий. «Сидя» на англо- и франкоязычной научной и общественно-политической информации, могу засвидетельствовать: если в 1975–1995 гг. было важно и интересно читать 50–60 еженедельных, ежемесячных и ежеквартальных изданий, то сегодня достаточно 10–15. Во-первых, бóльшая часть журналов стала похожа друг на друга. Во-вторых, интеллектуальный уровень большей части не просто упал – рухнул. Разумеется, есть несколько великолепных изданий, но это островки в море.
Необуржуазная культура уродует и такие сферы интеллекта как наука и образование. Корпоративный контроль, как верно заметил К. Лэш, ведёт к одержимости учёных количественными методами и детеоретизации науки об обществе, по сути – к её уничтожению. Место теории занимает набор идеологически оформленных эмпирических моделей; в наиболее яркой и вульгарной форме это проявляется в политологии, которая по сути перестала быть наукой и выполняет чисто идеологические функции (одно лишь стандартное использование в ней терминов «демократия», «авторитаризм», «тоталитаризм» чего стоит). Об убивающей реальное образование «болонской системе» – этом детище необуржуазных чиновников от науки – я молчу, всё уже сказано.
В США дух необуржуазной бобо-элиты лучше всего воплотила администрация Клинтона и сама чета Клинтон. Оба – типичные бэби-бумеры с типичной биографией этого поколения: в 1960-е – участие в антивоенном движении, лёгкие наркотики, беспорядочные связи с особями обоего пола; в 1980-е – политическая карьера, фьючерсные сделки. Бобо, конечно же, голосуют за демократов. Впрочем, «политика» НВК – это на самом деле деполитизация. Проявляется она во многом, в частности в том, что «в эпоху бобо внутрипартийные споры куда ярче, чем межпартийные… ключевое противоречие сегодня не между шестидесятыми и восьмидесятыми, а между теми, кто совместил ценности обеих эпох, и теми, кто отказался от такого совмещения». Как мы уже видели, продукт совмещения – это НВК; таким образом, речь должна идти не столько о политическом (в лучшем случае это форма), сколько о социальном противостоянии.