Николай Либан не следует за чьим-то, пусть и бесспорно авторитетным, мнением, он не боится оппонировать. "Старый вопрос — со времён Белинского, вопрос об Онегине и Печорине. Историк литературы имеет основания говорить о "Евгении Онегине" как о психологическом романе, но для нас несомненным является то, что именно с Лермонтова начинается его развитие, а не с Пушкина". И далее — убедительнейшая аргументация. Или — "Лермонтов был не столько блестящим компилятором (как думает Шевырёв), сплавляя отдельные приёмы в единый организм, сколько художником глубоко оригинальным, меньше, чем его современники, зависящим от западной литературы". И тоже — обосновывает своё утверждение.
А читая о возникновении русского театра, узнаёшь к тому же обряды и обычаи (от чего и пошёл театр) своего народа. И видишь, что у русской театральной традиции — свои истоки, свои задачи и функции. Можно заимствовать и у восточного театра, и западного. Но нельзя замещать! Задачи и цели изначально были другие!
Совершенно удивительны "рецензии и отзывы" на научные статьи и монографии. Попросту образец профессионального подхода, бескомпромиссности и доброжелательности. Цель рецензента — помочь авторам рассматриваемых работ улучшить написанное ими. "Работа написана живо и интересно", "Статья читается легко и с большим интересом", "Дипломное сочинение свидетельствует, что (имярек) имеет склонность к исследовательской работе", "Исследование является ценным и очень своевременным". И после таких весьма обнадёживающих и вдохновляющих слов — рекомендации, замечания. Порой весьма существенные, но они уже воспринимаются не как придирки, а именно как желания улучшить научный труд, подсказать автору. И поражаешься обширности знаний, энциклопедичности ума Николая Либана, который знает порой больше о предмете исследования того или иного автора, чем тот сам.
А как захватывающи "Путевые заметки"! Например, "Алтай": "Я вот вам расскажу, как с шаманом на Алтае встретился". И далее — описание леденящего душу обряда. "Если есть камлание, если есть провидение, предвидение, значит, есть ещё что-то. Это "ещё что-то" мне тоже показали".
Уникальны портреты (воспоминания, зарисовки) коллег, которые даёт Николай Либан. Поражает в этих описаниях всё: и память, сохранившая всё в малейших деталях, и самоирония, умение выбрать подобающий случаю стиль (здравица или прощальное слово), тон. Портрет Г.Н.Поспелова назван "Человек красивого интеллекта": "Я самый старый на факультете и всё помню: и как создавался факультет. И его первых деканов, и как сформировалась кафедра теории литературы. Произошло это почти анекдотически". И от чтения уже не оторваться. При этом нет и налёта пошлости. "Он обладал постоянно обогащающимся сильным интеллектом. И этот интеллект был красив. Убеждённый в истине своих высказываний, Геннадий Николаевич всегда был самим собой… место Геннадия Николаевича Поспелова рядом с А.А. Потебнёй и А.А. Шахматовым… Эти учёные оставили свет. Пока Россия во тьме, но я уверен, придёт время, когда книги Г.Н.Поспелова обретут новую остроту. Мёртвые живут как живые, пока живут их идеи". (1992 год).
А вот одна из ремарок о Г.О. Винокуре: "Григорий Осипович был настолько обаятельный человек, что при всём критицизме к текстологии, который тогда у меня был, я должен был всё прочитать. И тогда я пришёл к нему и сказал: "Я прочитал и то, и то, и то, но всё-таки не усвоил, что такое текстология", он ответил: "Не беспокойтесь, я тоже не усвоил. Пусть она существует, она никому не мешает, а во многих случаях даже помогает, когда попадает к одарённым людям".
Или о Н.К.Гудзии: "Он был чудесный человек, знаете, насколько хороший? Помню, я с ним повздорил, может быть, даже обидел. Я ему сказал: Николай Каллиникович! Вам будет тяжело после этого разговора, Вы будете извиняться!" Он говорит: "Простите! Ради Бога! Я сейчас извиняюсь". Вот его характер. А как он любил факультет, любил университет." Порой именно такие штрихи, кажущиеся незначительными, и раскрывают как того, о ком говорят, так и самого говорящего.
И вот проходят перед нами люди, для каждого из которых — доброе слово. Порой о ком-то и нелицеприятно, но объективно. И в этом — характеристика самого Николая Либана, человека феноменальных знаний, исключительной порядочности, погружённости в дело, внимательного к людям.
Знакомая, у которой бывал ещё ребёнком, завещала ему любить людей,и Николай Либан признаётся: "И теперь я понимаю, что значит "людей любить надо". Это значит уделять им часть своего счастья. Человек счастлив! Лишь бы он не был скуп. Лишь бы он уделял часть своего счастья своему другу, своему ближнему. Вот так, как я сейчас — уделяю часть своего счастья, огромного счастья, моим близким людям, с которыми меня свела судьба. Это моё счастье. И больше этого счастья, выше этого счастья в мире ничего нет".