Если в странах Запада в рамках восстания идентичностей лидирующую роль будет играть популизм, то в кризисных регионах, а также странах незападной цивилизации будет чем дальше, тем больше доминировать религиозная идентичность. Эти страны характеризуются стремительным ухудшением экономического положения, подавлением свобод и гражданских прав. Именно вера даёт шанс людям выжить в столь сложной ситуации. Поэтому в ближайшие пять лет стоит ожидать глобального религиозного возрождения. В настоящее время в мире насчитывается примерно 80% верующих. Аналогичный показатель до 2000 г. составлял порядка 60%. При этом следует отметить, что опросы, проводимые ООН, не касались стран Африки, Китая и Ирана.
Совершенно по-разному проявляется влияние религиозной идентичности на Западе и, например, на Ближнем и Среднем Востоке. На Ближнем и Среднем Востоке именно религиозная, а конкретно – исламская идентичность, (связанная с принадлежностью к конкретному течению ислама, например, суннитам, шиитам, суфиям и т.п.) является основой любых общностей. На Западе религия оказывает влияние на экономические, политические и социальные процессы, но не является преобладающим фактором. Например, в Соединенных Штатах, по данным Pew, на результаты выборов оказывает более сильное влияние фактор – относит себя человек к верующим, либо нет, нежели принадлежность к конкретной религии.
Трудности и сложности для государственной власти
В течение ближайших десятилетий власть будет принадлежать по-прежнему преимущественно государственным структурам. Правительствам в условиях неоднозначных перспектив экономического развития будет всё сложнее удовлетворить общественные запросы, обеспечить безопасность, дать отпор преступности и снизить неравенство. Эти усилия будут сдерживаться фискальными ограничениями, растущей политической поляризацией, увеличивающимся разрывом между динамикой технологий и законами, нормами, лежащими в основе государственной власти.
В ближайшие десятилетия следует ожидать появления субъектов, которые впервые за истекшие 200 лет могут если не бросить вызов государствам, как главным субъектам, то, по крайней мере, серьёзно ограничить их возможности и ресурсы. Речь идёт не только о крупнейших корпорациях и наднациональных организациях, типа ЕС. Всё большее значение будут приобретать глобальные религиозно-политические движения, а также субъекты, соединяющие теневой банкинг, транснациональную преступность и неформальную занятость.
Кроме того, государства столкнутся с усилением общественного недоверия и недовольства, связанным с охватившей ведущие страны коррупцией, а также эрозией законодательства. Население развитых стран будет всё более недовольно де-факто сложившимся различием в отправлении законодательства и правосудия применительно к элите и остальному населению. Это также увеличит вероятность протестов, нестабильности и эрозии государственных механизмов управления.
Основные направления конфликтов между государством и населением: громкие протесты, например, в таких странах как Бразилия и Турция, где в течение последнего десятилетия значительно вырос средний класс, показывают, что более состоятельные граждане в большей степени, чем бедняки, критически настроены к правительствам и требуют решительной борьбы с коррупцией. Бедные слои населения, особенно в социальных государствах, таких как западноевропейские страны, Канада, в последние годы – США, в решающей степени зависят от государственных дотаций и пособий и поэтому готовы терпеть коррупцию и кумовской капитализм в обмен на продолжение выплат. Средний класс также требует от государства гарантий собственности и ведения деятельности. Они хотят быть уверены, что государства не отнимут у них то, что они приобрели в последние десятилетия. В то же время замедление экономического роста, давление на заработную плату роботизации и закредитованность ведущих экономик мира сужают возможность манёвра для государств в отношении удовлетворения запросов среднего класса. Кроме того, в условиях, когда государственный долг большинства ведущих стран значительно превысил размеры внутреннего валового продукта, правительства более не смогут улучшать, а во многих случаях и поддерживать сложившийся уровень доходов бедных слоев населения. В результате правительства окажутся перед двойным вызовом – как со стороны среднего класса, так и бедняков. Это может подорвать стратегию политического управления, реализуемую в большинстве стран G20 в течение последних 25 лет.
Фактором стремительного изменения политического ландшафта уже стал всё расширяющийся доступ к информации о лидерах и ведущих политиках для населения. Негативная информация о них не только подрывает доверие к источникам власти, но и делегитимизирует само государство. Яркий пример – события, связанные с отстранением от власти президента Бразилии в результате коррупционного скандала с «Петробраз». Сочетание уменьшения финансовых возможностей государства с негативным информационным потоком о властвующих элитах неизбежно приведёт к подъему популистского движения по всему миру. Кроме того, технологический прогресс последних 25 лет в значительной степени свёл на нет влияние политических партий и профсоюзов. Власть из согласительной стала технологичной. Это проявилось в росте числа технократических правительств по всему миру.