"Radio Resistance" же — избранная самим Ерменом "десятка", первый сборник лучших песен "Адаптации" из девяностых. Вторая часть планируется осенью этого года. "Тогда мы смогли придумать эти песни, но не сумели записать их как следует. У нас не было хороших инструментов и профессиональных студий, не хватало умений и навыков. Накануне 25-летия "Адаптации" мне захотелось перезаписать важнейшие старые песни — нынешним нашим составом, в нынешнем нашем звуке. Пластинка, которую вы держите в руках, — это своеобразное подведение итогов и дань памяти тому отчаянному и весёлому времени — времени, когда деревья были большими, а слово "рок" ещё было синонимом слова "свобода".
Ещё один взгляд в лихие девяностые — время ужаса, беспредела и творческой свободы. Те самые песни, по которым зачастую и судят об "Адаптации", — "Панки, хой", "Живой", "Маяк над Соломенным городом", "Будущего нет". Они уже прочно заняли своё место в истории нашей рок-культуры формулами, идеями, образами. Именно с этими песнями у "Адаптации" идёт постоянный диалог, возникают продолжения и отчасти даже полемика.
Здесь много осмысления личных культурных знаков: неизбежный Летов, "человек по имени Саня Башлачёв", Курт Кобейн. Да и сам Ермен совсем не случайно вошёл в иные программные произведения: на пороге нового века нарушителем "священного покоя и воли всемирного государства" Александр Непомнящий сделал "вьюношу, похожего то ль на Ермена, то ль на Алёшу Карамазова". Притом, что Ермен – автор остросоциальный, политически грамотный, сторонился митинговых трибун и избирательных катавасий, оставаясь, в первую очередь, художником.
"Radio Resistance" — звучное, иноземное, но понятное название. Мальчик на обложке, готовый получить свою долю непокоя. Много наива, буйства и бунта. Иной раз ловишь себя на улыбке, но не выключаешь с ироничным высокомерием. Ермен умеет зацепить, даже выдавая трюизмы. Тем паче радикальные надежды молодости у него не отброшены возрастным цинизмом. Скорее, это сложный синтез представлений, разочарований и преодолений. Есть горечь, есть «самое ужасное чувство - чувство погибшей надежды» (Лорка), но и убеждение, что жить - значит сопротивляться.
Авангардистский жест 3F Project мне интереснее, чем звучание нынешней "Адаптации". "Радио Сопротивление" – это и очередная, небессмысленная попытка захватить новых поклонников. Но там, где многие сложили "оружие", Ермен ищет оригинальные формы воздействия, переосмысливает боевики тревожной юности, словом, действует. Главное, что ему — не всё равно.
Свет во тьме
"О, уподобьтесь Святославу —
Врагам сказал: "Иду на вы!"
Померкнувшую славу
Творите, северные львы…"
Велимир Хлебников
Как должен выглядеть русский образ — символ России, знак вечной Империи? Мы постоянно оказываемся на развилке, избирая не только путь, но и его знамя. То хоругвь, то красный стяг со звездой, а глубинная суть всё та же — вера и самоотречение. Александр Проханов писал, что "метаистория — материнское лоно, откуда чередой исходили Киевская Русь, Московское царство, Петербургская империя, Красное государство Советов. Чрево, где теперь созревает дивный эмбрион Пятой Империи". Каким быть русскому искусству пятой империи? Это не праздный вопрос, ибо любая эпоха входит в историю со своей атрибутикой — именно по ней судят потомки, которым некогда копаться в первопричинах и резонах. Люди предпочитают конкретность изображения. Как и чем представится время Крымской весны и Донбасса? Позволю себе ещё одну цитату из статьи Проханова: "Русское государство, взрастая столетиями, наращивало свою великолепную крону, распускало ввысь и вширь свои ветви, и каждый свой взлёт оно отмечает великолепными распускающимися на древе цветами". Эти цветы — произведения искусства. К сожалению, нынче мы наблюдаем переизбыток гуманитарного шлака — не только откровенной русофобии, но и околопатриотического а-ля рюсс, который, по сути, ещё хуже, чем русофобия, ибо последнюю видно за версту, а вот попса с элементами "любви к берёзкам" занимает солидную нишу в наших масс-медиа.