Выбрать главу

Писатель искренне наслаждается Севером, его манят даже сами названия деревень, рек и островов: "А берега да острова наши, — тут уж я тоже увлекался азартом его, — Летний, Зимний, Карельский, Онежский, Терский. Серебрянка-остров, Пудинка, Парус-камень, Сковородный, Водохлебиха…".

У сёмги — шестнадцать имён, у ветра — до десяти и больше, у снега — двенадцать, у льда — десять, и так далее. Вся история России сосредоточена в памяти Севера. Не случайно и былины все русские на Севере записаны, песни древние, народные сказки.

При этом роман "Голомяное пламя" совсем не перегружен научными и краеведческими изысканиями, они равномерно распределены среди живых героев книги, вплетены в сюжет. Книгу просто вкусно читать, не так сюжет увлекает, как радость и сладость от самой северной жизни.

Герои романа, Григорий и его друзья, путешествуют на байдарках по северным рекам и Белому морю, но это никак не заметки путешественников, не взгляд со стороны, ибо герои сами — коренные северяне древних поморских родов. И потому они способны описать сладостность всех своих чувств от запаха свежести морской, рыбы морской, солнца морского северного.

Сам язык романа становится эпическим, словно новая "Одиссея" или карельская "Калевала". Вот описывается сцена гибели поморов от приезжих молодцев, желавших ускоренным путём построить социализм: "Было чёрным Белое море. Строгим, траурным… Белели спины мужиков плывущих. Белели головы русые, русские. И заговорил, захлёбываясь, пулемёт с накренённой баржи. Веером ложились на воду пули… Один за одним исчезали там северные люди, сталь русской земли. И словно рыбины, сверкнув на глубине белизной, исчезали в морской воде… Яркая, тонущая небесная радуга легла на голомя и уходила вместе с жизнью и надеждой, вслед за рыбьим племенем, ещё недавно бывшим людьми и от людского зла ушедшим…".

Погибшие поморы становились эпическими героями и оставались в памяти читателей романа навсегда. Автор и не скрывает свой северный патриотизм, откровенно гордится своей северной родиной и откровенно же описывает все трагедии, случившиеся здесь на протяжении веков.

"Север — край света. Край такой, где единственно возможны свободные мечты, где единственно неподвластен человек воле чужой. Будь то на море, в лесах, в тундре или на диких камнях — жизнь его, смерть его лишь от Бога да самого человека зависит, и нет никого между ними…"

Иные и вознегодуют, назовут писателя неким расистом, северным националистом. Но имеет талантливый писатель право на возвеличивание своего родного края? Он же не отрицает другие русские просторы: "На юге тоже ясно — там земля русская, Великий Новгород да царство московское. Свой там народ, русский, а всё не такой, как мы. Без моря живут, воли не знают, все под хозяином каким, царь там да прислужники его. Тоже понятно. А вот на восток — сторона тёмная, неизвестная, интересная…"

Потому северными первопроходцами и освоен был восток, хотели поморы узнать край, где солнце встаёт: "ведь не помор ты, если далёкие земли тебя не манят, да опытным не станешь, когда северное дело во всех тонкостях не изучишь…".

Не случайно и то, что большинство писателей новой волны — не москвичи. Дмитрий Новиков осваивает и познаёт Север, Василий Авченко — Дальний Восток, Захар Прилепин — Нижний Новгород, Герман Садулаев — чеченец, они не замыкаются в столичной болтовне.

Конечно, я вижу несомненную близость Дмитрия Новикова и моего старого друга Владимира Личутина. Не знаю даже, читали ли они друг друга, но почва общая, корни из той же северной земли. Вот оба ни от кого и не зависят, ибо ими владеют свободные северные мечты, неподвластные воле чужой.

Роман ли это в его каноническом, классическом виде? Не похоже. Сюжет, как и у Личутина, явно не главенствует. Скорее, это можно было бы считать сборником новелл, проповедей, словарей, притч. Как считает критик Валерия Пустовая: "Его можно читать одновременно как исповедь, травелог и притчу…". Но никуда не деться от единения всего текста, от связи всех этих разделённых веками событий, встреч и воспоминаний с северным святым Варлаамом Керетским.

Есть в романе просто перепечатки с сохранением старой орфографии с портала "Древнерусская литература", из древних северных книг — "Поведание от чюдесъ преподобного Варлаама Керецкого чюдотворца", есть его жизнеописание, но и в самых живых повествованиях о наших днях, о современных героях мы вновь и вновь встречаем ссылки на незримое влияние на все происходящие события северного святого. То герои добираются до Крестовых озёр, где находят заново отстроенную церковь и часовню, посвящённые преподобному Варлааму Керетскому, то само спасение изнемогших путешественников от гибели происходит по его небесному благословению. Откуда взялись силы выстоять на краю? "Может, это ещё одно чудо, явленное преподобным Варлаамом Керетским. Потом, через годы, узналось, что дни поминовения его пришлись именно на это время".