Он доехал до Павелецкой, пересел на кольцо. Дождался, когда освободится место в самом начале вагона, сел и стал рассматривать фотографии. Были здесь и совсем старые, ещё дореволюционные: какой-то гимназист, вот дама в шляпке сидит, мужик в сюртуке стоит. Вот фронтовая. Молодой парень в пилотке, гимнастёрке. Поверх фотографии написано: «С красноармейским приветом».
Фотографии были приклеены. А так было бы интересно: на обратной стороне может, даты есть, имена. Многие фотографии – из фотоателье. Раньше всех одинаково усаживали, в каком городе ни приди фотографироваться. Брага тоже ходил ещё школьником с родителями и сестрой: все в ряд сидят, головы к центру склонили, в объектив смотрят. С одноклассниками –друзьями в ателье фотографировались. И с классом. Здесь тоже такие есть: сидят- стоят. Первый ряд, задний ряд… . Точно - его ровесник был тот парень, что в свитере сфоткан. Даже и похож чем-то на Брагу. Тоже белобрысый, морда круглая.
Наверное, старик какой-нибудь умер. Потому что последние фотографии лет 10 назад вклеены: пожилой человек сидит на диване на фоне ковра.
Брага в тепле, под покачивание вагона уснул.
Проснулся он, когда выпавший из рук альбом по ногам ударил. Времени прошло, видимо, много: народу меньше, утренний час пик миновал. И уже хотелось есть. Он вышел на своей станции, плёлся в свой подвал, и такая тоска навалилась! Ему захотелось иметь семью, дом. Фотографии чужих людей, их улыбки, их комнаты, их диваны, на которых они уютно устроились, столы, за которыми сидят, их драповые пальто, которые помнит и Брага, их песцовые воротники, шапки-самовязки - всё нагнало такую тоску, хоть вой.
В подвале была суета: Николаич умер. По нему уже справляли поминки. Решали, как вынести его. Положить на лавку. Вызвать скорую, чтобы забрали. На подвал нельзя наводить: разгонят всех. А сейчас все чердаки, все подвалы закрывают. Попробуй, новое место найди. Брага, на которого в этой суете никто не обращал внимания, сунул альбом в тайник, который сделал для паспорта и фотографий сестры, матери и своей армейской – единственные вещи, которые остались от старой жизни. Держал фотокарточки в паспорте: в стене вынул кирпичи, соорудил нишу, потом сверху заложил кирпичами, а второй ряд пустым оставил. Вот туда и сунул альбом.
Тоска не проходила. Его даже спросили: «Ты чё, Брага, грустный? Будто Николаич отец тебе.» Они, слава Богу, подумали, что Брага такой печальный из-за Николаича. А ему за все семь лет так тошно не было, как сейчас. Чёрт дёрнул альбом этот открыть. Вспомнил сон, который в метро увидел, когда спал. Приходит к нему дама в шляпе, что на старинной фотографии, и говорит: «Анатоль, мамА здорова?» А он, Толян, во сне знает, что эта его барыня – родная тётя, и стесняется, что она его в таком виде застала. Брага, когда рассматривал альбом, вспоминал: по литературе и истории учили, что все дворяне знали французский. Вот и приснилось. Ерунда какая-то.
Вспомнил, как сам в свитере, что и у парня в альбоме, на танцы ходил, такой модный! Угар просто! Девчонки по нему сохли всегда, он это знал. Поэтому и не женился: всё выбирал. И без семьи остался. Это сейчас вещей полно, а тогда красивая вещь выделяла, по-настоящему радовала. Вот он сидит в подвале своём в ботинках «Балли» за 20 тысяч. И что? Ни одна нормальная девчонка не ахнула. А тоже ведь этот парень (как его звали, интересно?), с девчонками дружил, к свитеру этому они прижимались. Пусть будет, будто этого парня Коляном звали. Пусть Колька будет. Рассказ такой был «Друг мой Колька». Брат двоюродный - Николай, хороший парень был. Да и сейчас хороший, наверное. Чего ему сделается? Живёт в посёлке, семья, работа, дом. А ту тётку, что в платье, как у бабы Оли, пусть Олей и зовут.
Брага лёг на свой матрас. Отвернулся к стене и стал мечтать, будто эта барыня в шляпе - его прабабка, дворянка. И они после революции из Москвы сбежали в Пермскую область, да так там и остались. Потому Анатолий Брагин - пермяк. Боялись ведь раньше о своём благородном происхождении говорить. А вдруг правда у него в родне такие есть, дворяне. Вот дед по матери у него – Романов. Интересно! Брага не все фотографии запомнил, конечно. Бабульку из-за платья запомнил. Парня из-за свитера. Барыню из—за шляпки. Надо рассмотреть все фотографии. Брага еле дождался, когда народ уползёт из подвала, и он сможет залезть в тайник.