А марксистов в те годы по всему миру после выхода первого тома "Капитала", особенно в Европе и в России, появилось очень много. Они приезжали к нему в Лондон и требовали объяснить, что же такое социализм и, главное, как его строить. Они говорили: "Мы же коммунисты! А первый том - только про капитализм! Вы нам про капитализм-то объяснили, но объясните еще и про социализм".
А Маркс вместо всего этого вдруг неожиданно стал заниматься математикой. У нас в МГУ была профессор Софья Александровна Яновская, которая выпустила книгу "Математические рукописи Маркса". В ней последовательно вскрыта любопытная и странная вещь: идеолог, экономист, исследователь социальных наук, философ - и вдруг занимается математикой! Очень серьезно занимается. Но и это еще не все. Он параллельно занимался в это время геологией, биологией, строением Вселенной.
А коммунисты и социалисты всего мира приезжали к нему и требовали, чтобы вышли следующие тома "Капитала". Что его, видимо, очень напрягало. А он уже понял, что тогдашняя экономическая система Европы сложнее чем он думал, что инструментов для адекватного описания этой системы у него нет. И математикой он стал заниматься потому, что надеялся найти в ней мощный инструмент, с помощью которого можно проводить соответствующие исследования. Но эти его ожидания не оправдались, поскольку инструментом он выбрал дифференциально-интегральные вычисления, которые были совершенно не приспособлены для описания экономических явлений. Во всяком случае, в то время - в конце ХIХ века. Более того, он утвердился в мысли, что человека нельзя представлять только как homo economicus. Что экономика, социология, психология, геология, биология и все это взаимосвязано в феномене человека, это всё нужно обязательно учитывать. Именно поэтому он считал написанный им второй том "Капитала" несостоятельным. Не то, что он не мог его издать, - просто считал невозможным это делать по соображениям научной добросовестности. Но для Энгельса, как человека действия, жизнелюба, достаточно крупного бизнесмена, известного политика и самобытного мыслителя, на первом месте стояли соображения политической целесообразности. Правда, на уровень понимания Маркса он никогда не поднимался. Потому что это было для него невозможно.
Так вот, когда он узнал о смерти Маркса, то сразу пришел к нему домой, и увидел у окна связки рукописей. Спросил, что это такое? И дочь Маркса рассказала ему: это том такой-то, это - такой-то Он попросил ее разрешения взять эти связки. Она ему разрешила. Таким образом, лично К.Марксом никакого завещания, никакой просьбы издать после его смерти его рукописи или доработать их, или принять во внимание, не было. Настолько он ненавидел свои рукописи. Но Ф.Энгельс решил их издать под именем К.Маркса и тем самым создал нужный идейно-политический взгляд для тогдашних уже многочисленных социалистическо-коммунистических деятелей. А внутренней и скрытой трагедии Маркса, о которой он знал, придал законченный и глубокий характер. Поэтому сегодня очевидно, что метод, с которым Маркс исследовал эту огромную и гиперсложную предметную область, был неадекватен. И он, видимо, это ясно понял уже после завершения своего первого тома, что с помощью того аппарата мышления, который он использовал, ничего нельзя было сделать.
Кстати, когда в нынешней ФРГ стали смотреть его архив, то выяснилось, что опубликована половина из написанного им и его корреспондентами, а другая половина не публиковалась никогда. Одна моя воспитанница и помощница, которая живет сейчас в Германии, рассказывает, что там идет подготовка к изданию полного архива К.Маркса.
"ЗАВТРА". Спартак Петрович, но как эти ваши слова согласуются с вашим же утверждением о том, что пока "старый" марксизм в советском изложении - предел нашего понимания мироустройства и развития человеческого общества, что его теорию использовали и в Советском Союзе, и - в "либеральной" интерпретации - на Западе?
С.Н. Я, как и вы, не раз слышал слова У.Черчилля о том, что демократия - это отвратительная форма правления, но ничего лучшего человечество пока не придумало. Точно так же и с Марксом. Но он и коммунисты исходили всё-таки из того, что именно человек - мера всех вещей. А либералы-монетаристы и рыночные фундаменталисты исходили и исходят из того, что мера всех вещей - это деньги. Человек для них значит ровно столько, сколько он (или его труд) стоит. Стоит - в чем? В долларах США?