А. П. Не начали ли вы тосковать по прежней своей роли такого патриотического метеора, когда народ готов был вас на руках носить,особенно Кузбасс? Не кажется ли вам, что в силу ряда обстоятельств, — не шкурных, а объективных, логических, — мы, оппозиция, начинаем дрейфовать в сторону власти, в сторону режима? Исходят из того, что если мы этого не будем делать, то влияние на режим будет отсутствовать, катастрофа в России окажется неуправляемой, и страна взорвется. У меня такое ощущение, что в котле, где бушуют страсти: боль, ненависть, сопротивление, — нас все меньше и меньше. Туда сейчас упал Лебедь, в этот котел. Он начал вокруг себя заваривать кашу. Замкнет на себя недовольство армии, недовольство шахтеров, дорожников, регионалов, а мы оттуда странным образом уходим. И ваш опыт, ваш единичный, может, даже случайный для оппозиции опыт, когда вы вышли из кузбасского котла и стали заниматься стратегической, геополитической, интеграционной задачей, он еще больше подчеркнул, что мы уходим от народа, уходим от страданий, уходим от национального бунта. Этим бунтом овладеет хитрый, тонкий, управляемый генерал. Вот что меня как политика постоянно мучает и травмирует. Нас все меньше там — в забоях, на забастовках, и нас все больше здесь — вокруг Кремля…
А. Т. Я, например, считаю: большая ошибка лидеров оппозиции, и самой оппозиции, — в непонимании того, что главное все равно делается в регионах. Россия — ведь это не только Москва.
Вот сколько раз стреляли в меня, сколько раз я проходил через выборы, потом объявили нещадную блокаду областного законодательного собрания. Блокада эта длилась практически год. И год у меня были связаны руки, то есть я видел мучения шахтеров, учителей, врачей, а ничем реально помочь им не мог. Но даже если бы сняли блокаду, та представительная власть, которая на сегодняшний день существует в регионах, она ни на что серьезно не влияет. Тогда какой выход был? Нужно было бы объявить выборы в Кузбассе. А выборы, пока я там находился, никогда бы не объявили, потому что они знают, кто победит. Время шло. В Кузбассе руки связаны. Я спрашивал себя: помимо митингов, помимо призывов, помимо выступлений, что ты сможешь конкретно сделать? И выбора у меня в этой ситуации практически не было. Я с болью ушел, потому что всем в жизни я обязан Кузбассу. Достиг всего без “мохнатой руки”, только благодаря доверию людей. И это стремление успеть хоть что-то сделать заставило меня принять решение… Вот скажу о наших первых успехах. Пусть небольшие, но они уже есть. Подготовлено семь соглашений с Казахстаном, по которым, в частности, России перешли контрольные пакеты акций двух угольных разрезов — “Богатырь” и “Северный”. Они внесут вклад в обеспечение энергией нашего Урала. Все это в счет уплаты нам долгов казахской стороной. По той же схеме, в счет уплаты долгов Узбекистаном в российскую собственность перешел санаторий “Узбекистан” в Сочи. Заключен серьезный договор с Белоруссией о продаже ей по мировым ценам 150 тысяч каратов ювелирных алмазов и 300 тысяч каратов технических. Это расширяет возможности экспорта российских алмазов, ограничивает в некоторой степени соглашение с “Де Бирсом”. Белоруссия же получает возможность сохранить Гомельский завод “Кристалл” с его трехтысячным коллективом…
А что касается оппозиции, повторяю, нужно находиться не в Москве. Вся сила в регионах, вся сила в городах, вся сила в районах, и нужно именно туда идти и выставлять своих людей, и они должны проводить линию оппозиции. То есть может получиться так, что вся верхушка здесь, а опираться не на кого. И это будет страшная ошибка. И если вдруг представится возможность работать в регионе и скажут: “Выбирай: или регион, или министерство”, вот ради общего дела, я никогда сомневаться не буду: регион!
А. П. То есть вы Руцкому по-хорошему завидуете? По-товарищески?
А. Т. Конечно, потому что это самостоятельная работа. Что такое министерство? Ты должен все согласовывать, ты должен всех обойти — окончательное решение не за тобой. Идей много, а прав мало. А в регионах все-таки конкретная работа. Сегодня сделал — завтра увидишь результаты. И кроме того, в регионах должны быть люди, которые сплотят Россию. Вот при этом раздрае исполнительной власти важно, чтобы ты пришел на выборах к власти и укреплял государственную власть, был неотъемлемой ее частью, проводил свою линию в жизнь, но не допускал развала России на удельные княжества.
ДЫРКА ОТ БУБЛИКА ( экономика ) А. Батурин
16 октября — Федеральное управление по делам о несостоятельности, угрожая банкротством, потребовало от предприятий, внесших за первое полугодие менее 10 процентов налоговых платежей, погасить в недельный срок задолженности. Среди них “Татнефть”(407 млрд.руб.), “Пурнефтегаз”, “Москвич”, “КАМаз”.
— Работники ряда предприятий Свердловской области устроили демонстрацию у здания областной администрации, протестуя против распоряжения Минфина, Госналогслужба и ЦБ о первоочередном списании средств на платежи в бюджет, а не на выплату зарплаты. В.Черномырдин согласился по настоятельной просьбе Э.Росселя принять свердловскую делегацию по этому вопросу.
18 октября — “Татнефть” не имеет долгов перед федеральным бюджетом, заявил премьер-министр Татарии Ф.Мухамедшин. Информация ФУДН, по утверждению премьера, является недостоверной и может привести к снижению котировок акций компании на Нью-Йоркской фондовой бирже.
25 октября — Минфин продлил для АО “Татнефть” срок действия отсрочки уплаты задолженности по товарному кредиту на поставку ГСМ для сельского хозяйства на сумму 365 млрд.руб.
— Президент Татарстана М.Шаймиев в связи с решением ВЧК о банкротстве КАМаз заявил, что “любые односторонние решения Центра в Татарстане обречены на невыполнение”.
Бюджетный кризис входит в истерическую фазу. Нарастает ощущение безнадежности ситуации. Руководство ГНС божится, что никогда не работало так самоотверженно и эффективно как сейчас, что уровень собираемости налогов с начала года достиг небывалых 80-82%. Одновременно становится известно, что в сентябре собрано на 23% налоговых платежей меньше, чем в августе. Это означает, что предприятия, как-будто по чьей-то команде, в какой-то момент попросту перестают платить. Премьер в ответ грозно, но невнятно рычит на всех сразу, а вице-премьер А.Лившиц заговаривает о неизбежности смены экономического курса.
Между тем, речь зачастую идет о не столь уж больших деньгах. Первые шесть предприятий, которым пригрозили банкротством, заплатили с начала года менее 10% платежей, то есть уплаченные суммы составляют доли процента от их оборота, при том, что встречной задолженности со стороны бюджета нет. Чудеса! Нигде в мире крупные предприятия не позволяют себе такого по отношению к властям!
Последующая информация из Госналогслужбы кое-что начинает прояснять. Оказывается, свыше половины задолженности федеральному бюджету приходится на 10 из 89 регионов. Лидеры — Ханты-Мансийский округ, Самарская область, Ямало-Ненецкий округ, Свердловская, Нижегородская, Иркутская области, Красноярский край и Москва. Причем — внимание! — большинство крупнейших недоимщиков (40% задолженности приходится на 73 предприятия) расположены как раз на тех территориях, которые больше других задолжали федеральной казне.
Итак, речь, очевидно, идет о набирающем силу процессе перераспределения финансовых ресурсов из Центра в регионы. Что ж, это закономерный результат экономической политики федерального правительства. Его нетрудно было предвидеть.
Прежде всего основа этого процесса была заложена уже в ходе приватизационной эпопеи. Если бы в ходе приватизации государственное хозяйство было замещено в основном системой крупных трансрегиональных корпораций и ФПГ и была бы воспроизведена в этом отношении, например, американская структура, положение со сбором налогов было бы иным, в особенности налогов, предназначенных для федерального бюджета. Отказ от этого принципа сразу лишил федеральные финансы надежной доходной базы и явился одной из основных причин их перманентного кризиса. И чем дальше развивался приватизационный процесс, тем хуже обстояло дело с возможностями мобилизации средств в бюджетную систему. Положение со сбором налогов, несмотря на “чрезвычайные меры” властей, до сих пор только ухудшается, и это можно рассматривать как свидетельство невозможности восполнить организационные пробелы в экономике усилением налогового аппарата и ужесточением работы налоговой системы.