Только если присмотреться ко всему повнимательнее, то ситуация видится совсем иной.
На словах господин Лучинский готов признать за Приднестровьем некую автономию как “уступку России” и “разрешение кризиса между двумя берегами Днестра”.
Но где гарантия того, что Лучинский сдержит это свое обещание? Во-первых, в парламенте Молдовы весьма сильно прорумынское националистическое крыло, которое легко “заголосует” любое предложение автономии Приднестровью.
Во-вторых, России попросту предлагают сделать шаг в никуда. Сначала вы ратифицируете договор, а потом, может быть, в Молдове изберут Лучинского и, может быть, он вспомнит о данных им обещаниях.
Интересный подход, не правда ли? А если все же выберут Мирчу Снегура? Тогда получится, что Россия попросту “сдала” Приднестровье и все то, за что сама боролась все эти годы. А, кстати, большинство аналитиков сходятся во мнении, что победу одержит именно Снегур, который однозначно сделал ставку на дальнейшую румынизацию, отход от СНГ и союз с Западом. Под эту “программу” ему вновь выделены кредиты, а значит, на пару месяцев до выборов обывателю заткнут горло зарплатами и песнией.
Но еще более интересен и другой факт: это то, что договор, который должна признать нынче Россия, был заключен между… несуществующими теперь государствами — Молдавской Советской Социалистической Республикой и правительством того самого СССР, в ликвидации которого Молдова приняла самое деятельное участие.
Теперь этот договор со многими разъяснениями “реанимировали”. Россия выставлена вроде как “правоприемницей” союзного правительства, а Молдова вроде как признала его законность. В общем — все шиворот навыворот.
На самом же деле речь идет о том, чтобы Россия, пожертвовав своим единственным в этом регионе и верным союзником — Приднестровьем. Оплатила векселя по долгам Молдовы.
Для России сегодня приемлем только один путь — это, дождавшись итогов выборов в Молдове, определить свои взаимоотношения договором, в котором бы закреплялась реальная политическая ситуация в регионе, а именно — существование здесь двух государств — Молдовы и Приднестровской Молдавской республики.
Так что — руки прочь от Приднестровья, господа румыны!
В. СМОЛЕНЦЕВ
P. S. Когда верстался номер, стало известно, что после первого тура выборов президента Молдовы уверенно лидирует Мирча Снегур. Его отрыв от П. Лучинского почти 10%. Как мы, собственно, и предвидели.
СОЛДАТ В РОССИИ ( слово о друге ) Владислав Шурыгин
Писать о друге легко и … сложно. Легко потому, что жизнь его проходит на наших глазах, и потому материала для статьи всегда в достатке. А сложно писать о друге потому, что нелегко, очень нелегко найти в небольшой заметке самые точные, самые верные слова, чтобы раскрыть его образ, его характер.
Много лет редакцию нашей газеты связывает крепкая и искренняя дружба с одним из самых загадочных и удивительных людей Приднестровья — Вадимом Георгиевичем Шевцовым (Владмиром Антюфеевым).
Не по своей воле у него оказались два имени, две судьбы. До 1991 года офицер милиции Антюфеев был одной из легенд Рижского уголовного розыска. Пройдя путь от простого оперативного сотрудника до одного из руководителей уголовного розыска, Антюфеев мог бы вполне спокойно пережить “смутные годы”, встроиться в “новый порядок”, смириться с независимостью новой Латвии.
В чем, в чем, а в его услугах нуждались всегда. Из аппарата тогдашнего спикера Горбуновса не раз и не два приходили предложения о переходе на службу новой Латвии, гарантиях всех благ и льгот. Напоминали, что Антюфеев не один — пора подумать и о семье, в частности, о сыновьях…
Вместо этого Антюфеев становится одним и руководителей Сопротивления. Тех, кто остался верен присяге, для кого слово “Союз” звучало тогда, как пароль.
До сих пор при рассказе об августовских днях 91-го года Вадим Георгиевич горячится, переживает:
“Мы же все сделали тогда. За два дня восстановили Советскую власть в республике — “лабасы” начали вывешивать красные флаги в окна. От Горбуновса звонили, упрашивали их “понять правильно”, сохранить хотя бы культурную автономию. Правительство разбежалось. Забилось в подвалы штаба гражданской обороны. А потом нас всех предала Москва…”
В те дни они стали беглецами. Новые московские власти легко подписали ордера на аресты и передачу латышской охранке десятков офицеров, верно исполнивших в те дни свой долг. Среди них — и Антюфеев. Травимый и гонимый. В миг утративший работу, семью, Родину, будущее — он не сломался. Наоборот. Те, кто помнит его в эти дни, рассказывают, как он буквально заряжал энергией, уверенностью тех, кто был рядом, кто утратил веру, упал духом.
А потом был маленький параходик, неторопливо шлепавший винтами по Днестру — от Лимана до Дубоссар и обратно. Путь в одну сторону занимал почти две недели, наверное, столько же, если идти пешком. На этом параходике жили странные люди, которые называли друг друга только по именам, но то и дело забывали отозваться на новые и непривычные: “Вадим”, “Николай”, “Сергей”. Непризнанная никем, существующая еще лишь только в душах людей, на измятых ветром митинговых плакатах, Приднестровская республика, ее президент Игорь Николаевич Смирнов совершили в те дни великий нравственный подвиг — приняли под свою юрисдикцию беглецов из Прибалтики…
…Республика начиналась со знамени, с двух пистолетов Макарова, один из которых был учебным, со Слободзейского горотдела полиции, из которого попросту выгнали всех “румын” — народофронтовцев.
Потом была война. Я помню, как в апреле в Приднестровье приехали русские писатели Сергей Лыкошин, Дмитрий Балашов, академик Игорь Шафаревич, политолог Сергей Кургинян, и как в поездках их охранял и сопровождал крепкий, высокий подполковник уголовного розыска МВД ПМР Вадим Шевцов… С тех пор много воды утекло. Из сотрудника уголовного розыска Вадим Георгиевич вырос до генерала, стал одной из самых заметных фигур не только на этой земле, но и в Москве. Перед ним открываются двери высших кремлевских кабинетов. Потому что даже до глухих ко всему столичных чиновников начинает, наконец, доходить понятие “национальных интересов”.
А маленькое Приднестровье — это последний и верный форпост России на Балканском направлении.
Чем сегодня занимается Вадим Шевцов? Безопасностью? Конечно, да. От одного его имени трепещут, как листы на ветру, бандиты и продажные чиновники, заворовавшиеся директора и коррупционеры. Но это не все. Не выстояла бы республика -занимайся Шевцов одними бандитами. Сегодня Шевцов — это политик. Причем политик всероссийского масштаба.
Он вместе с президентом Игорем Смирновым, под его руководством создает республику. Ищет газ и металл для заводов, учебники для школ, медикаменты для больниц. Не выпрашивает, нет. А наводит мосты. И едут в Приднестровье бизнесмены, директора, оптовики. Заключаются договора, работают заводы, живет республика.
… Как-то во время дружеского застолья кто-то шутя сказал Шевцову:
— Вадим, ну, может быть, хватит “горбатиться” на Приднестровье? Может, тебе какую свою республику найти да самому занять трон?
Реакция Шевцова тогда удивила: он, как отрезал, как отрубил:
— Я не нуждаюсь ни в “креслах”, ни в “тронах”. И республика мне другая ни к чему. У меня давно уже есть одна республика — Приднестровье. А у Приднестровья есть президент — Смирнов. Единственное, что мне надо и ради чего я живу, борюсь — это вернуть людям Державу, Родину. А она у нас у всех одна — Великая Россия, Союз…
Этой осенью исполнилось пять лет с тех дней, как шлепал по Днестру тот теплоходик, на котором укрывались беглые “рижане”. Может быть, когда-то он будет выставлен в музее, как памятник Сопротивления и верности.
Владислав ШУРЫГИН
ВО ИМЯ ЛИЧНЫХ ПЛАНОВ ( анатомия одного развала ) Анатолий Максимчук
Сегодня — он один из “застрельщиков” “нового курса” в политике Приднестровья. Сегодня — он один из тех, кто до хрипа готов доказывать необходимость интеграции Приднестровья в Молдову. Он обвиняет власть Приднестровья в “сепаратизме” и “непонимании нынешнего политического момента”. Он — это директор Тираспольского рефрижераторного завода Анатолий Тимофеевич Гаркушов.