Актуальный вопрос о возможности приведения социальной и политической практики в соответствие с нравственными, а главное, метафизическими ценностями разрешается в пределах тысячелетнего Царства Христа и святых, само именование которого подразумевает не конкретную продолжительность, но законченность исторического периода или эпохи. И как всякий исторический период, эпоха тысячелетнего Царства имеет свои начало и конец, которые находятся в непосредственной связи со скованностью сатаны, как об этом прямо говорит автор Откровения: "когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей" (Откр. 20:7). Согласно Откровению, именно торжество тысячелетнего Царства Агнца призвано совершить необходимое уготовление мира к окончательному его преображению, которое следует понимать не как сугубое упразднение "прежнего", но как возведение его к высшему образу своего бытия.
При этом необходимо строго отделять христианское учение о грядущем историческом тысячелетнем Царстве Божием на земле (хилиазм, иначе милленаризм) от вульгарных интерпретаций, акцентирующих внимание на сугубо чувственных аспектах земного благополучия (этакий потребительский "рай на земле"), свойственных как ветхозаветному миру, так и помешанному на потреблении современному "цивилизованному сообществу".
Следует заметить, что это земное, историческое торжество тысячелетнего Царства не есть ещё торжество всеобъемлющее. Как показал известный русский богослов и философ Сергей Николаевич Булгаков в своем исследовании "Апокалипсис Иоанна. Опыт догматического истолкования", это торжество ограничено стенами святого Града, сошедшего на ещё не преображённую землю. За сложным чередованием образов нового и небесного Иерусалима проступают контуры двух различных Градов: заисторического нового Иерусалима, относящегося к жизни будущего века, и сходящего с небес на землю ещё в этой земной истории Иерусалима небесного.
Вне стен последнего Града ещё остаются болезни ("листья древа будут для исцеления народов" (Откр. 22:2)), продолжает существовать злое ("не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни" (Откр. 21:27)). Он есть тот самый "стан святых и город возлюбленный" (Откр. 20:8), который по прошествии тысячи лет окружают обольщённые раскованным сатаной "находящиеся на четырёх углах земли" (Откр. 20:7) народы Гога и Магога. Однако до той поры святой Град будет являться духовным средоточием и светильником для всего исторического человечества, призванным широко распространить своё воздействие: "ворота его не будут запираться днём, а ночи не будет там" (Откр. 21:25)...
Преднебесная лазурь
Светлана Замлелова
25 апреля 2013 0
Культура
Андрей Тарковский и русская идея
Нечего даже и говорить, что русская идея - это не экспансия и не империализм. Ф.М. Достоевский, из-под пера которого и вышла формула русской идеи, определял её как "стремление ко всемирности и всечеловечности". Или, другими словами, стремление к единству со всем миром и всем человечеством. Речь идёт не о практическом единстве, не о единстве по расчёту, лежащему, например, в основе военных блоков или торговых организаций. Подлинное единение человечества возможно исключительно на основе любви. Той самой любви, которая, по слову Апостола, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
Конечно, не стоит понимать утверждение Ф.М. Достоевского буквально. Ведь если бы у современного писателю мещанина спросили: "Чаешь ли ты всемирности и как мыслишь относительно всечеловечества?" - вопрошаемый, скорее всего, не понял бы, чего от него хотят. Современный же мещанин понял бы, вероятно, ещё того меньше. Поэтому говорить о том, что русская идея - это что-то вроде советских лозунгов, украшавших во время оно фасады зданий, было бы серьёзным преувеличением. Но и полагать русскую идею достоянием только философов-мечтателей и фантазёров было бы также ошибочно.
Понять, что такое русская идея на доступном для каждого уровне, стоит представить себе русского человека вообще и попытаться выделить качества и проявления человеческой натуры, цели и устремления, о которых такой человек всегда уверенно и с удовольствием скажет: "Вот это по-русски". И скажет именно с удовольствием, как бы узнавая себя и радуясь тому, что "Аз есмь". Но отличия русских от других народов ещё не составляют русскую идею. Русская идея - это лучшее из того, что присуще русскому человеку, что представляется ему идеалом, в чём видит он воплощение правды, добра и красоты.