Мама — Самарина Надежда Тимофеевна — заслуженный деятель культуры, главный художник производственного цеха Министерства культуры. С отличием окончив Академию, она сразу стала известным художником, во время войны выполняла государственные заказы (расписывала отправляемые на фронт так называемые "сталинские вагоны"), оформляла театральные постановки, работала на киностудии "Грузия-фильм" (рисовала мультфильмы), сотрудничала с Худфондом (где они с отцом расписывали знамёна с портретами руководителей страны). На её персональной выставке знаменитый Ладо Гудиашвили назвал её лучшей художницей Грузии (о чём с некоторой обидой потом нередко напоминали ей коллеги).
Теперь можно продолжить рассказ.
— И что за заказ? — спросил я.
— Да вот, в Кремле решили, что необходимо и настало время воссоздать максимально реалистичный образ Ленина. Что все имеющиеся фотографии и картины ему не совсем соответствуют. Из сотен фотографий выбрали одну. Вот её нарисовать нам и заказали.
— Подожди, — удивился я. — А почему нам? В Москве что, нет художников?
— Есть. Но начальник, который недавно ушёл, уж не знаю его звания, сказал, что в Москве четверо художников писали этот портрет. Всё было забраковано. Больно комиссия строгая. А Тбилиси считается вторым культурным центром, вот и привезли фотографию сюда. Здесь тоже двое работали. Опять забраковали. Тут один сотрудник министерства культуры вдруг вспомнил, что есть какой-то актёр, который хорошо ретуширует портреты. Вот нам и принесли заказ.
— А кто рисовал? Ведь ты и мама всех знаете.
— Скрывают. Обременены этикой.
— А сколько хотят заплатить? — меркантильно спросил я.
Отец с укоризной посмотрел на меня.
— Сын, такие портреты не оцениваются деньгами. Они оцениваются качеством выполнения. Пора бы уж знать. И потом. Они особенно и не спрашивали согласия. Просто сказали, что есть ответственный государственный заказ, который поручено выполнить нам. И так быстро всё организовали — меня на две недели освободили от всех репетиций и спектаклей, а маму с работы. Ладно, мой руки и садись обедать.
Но мне стало интересно, что же это за портрет собираются рисовать родители. С какой фотографии.
Я вернулся в спальню. Мужчина так же неподвижно и безучастно продолжал сидеть на своём месте. Я обратился к нему.
— Можно я посмотрю?
Он окинул меня холодным взглядом, замер на несколько секунд, как бы раздумывая, а потом коротко кивнул.
Я подошёл к мольберту. На нём уже стоял большой лист фотобумаги, прикреплённый к некоей твердой основе. К левому верхнему его углу металлической прищепкой была прикреплена фотография: горизонтальная, стандартного размера — видимо, 9 на 12. По времени — около 1920 года. Вся в нечётких разводах, выцветшая, грязного бледно-жёлтого цвета. На ней был Ленин, сидящий за столом, положивший на него руки с локтями и слегка подавшийся вперёд. Размер его лица не превышал полутора сантиметров. Я взял с мольберта лупу 7-кратного увеличения и приблизил её к лицу вождя. Черты лица были местами чёткими, местами смазанными, хотя и видными. Перевёл взгляд на лист фотобумаги. Он был практически чист. Угадывались лишь смутные очертания увеличенного облика.
Стоит сказать, что по тем временам это был единственно возможный способ увеличения изображения — сфотографировать снимок, а потом с пленки через увеличитель перенести это изображение на фотобумагу. И это всё. Теперь представьте, что лицо размером в полтора сантиметра с бледного носителя увеличивается в сотни раз! Что будет видно? Надо сказать, что закреплённая фотобумага была размером сантиметров 80-90 по вертикали на 70-80 по горизонтали. При этом лицо должно было занимать большую часть, а остальное — лишь костюм по грудь.
Чтобы читатель нагляднее мог представить себе работу ретушёра, стоит немного подробнее рассказать о технике ретуши.
Это направление живописи было известно давно. Им пользовались практически все художники эпохи Возрождения. Причём техника с тех пор практически не изменилась.