Молодые живописцы решили сказать миру, что работа - это вовсе не подвиги Геракла в изображении восторженного неоклассика, но бессчётные тяготы и бытовые неудобства. Крайний Север - этохолод, прежде всего, а новые города в Сибири мало похожи на живописные панно для павильонов ВДНХ. Таким образом, на смену эстетизации или, как тогда говорили, "лакировке" действительности пришло нарочитое смакование трудностей. Возникла тема "романтики будней".
Небеса, затянутые снеговыми тучами, холод, камни, мужчины с хмурыми лицами и женщины с натруженными руками. Посмотрите на "Строителей Братска" Виктора Попкова - это жёсткие и весьма хмурые люди, которые явно не умеют говорить красивые слова на собраниях. Впрочем, красивую жизнь они тоже, скорее всего, никогда не видели, разве что в кино. Мастера "сурового стиля" жадно хотели правды и бежали от любой, пусть и очень привлекательной, фальши. Именно поэтому они изображали неказистых мужиков и баб, на лицах которых написана безмерная усталость. Точнее, усталость, смешанная с гордостью. Новые герои были без пафоса, без красивых жестов и античной стати. Но, собственно, в этом и заключается особый шарм того времени, когда все хотели простой и незамысловатой правды - о войне, о труде, о жизни. Да, романтика, но она должна быть именно суровой, романтикой преодоления, ибо, как пелось в песне:
"И снег, и ветер, и звёзд ночной полёт.
Меня мое сердце в тревожную даль зовёт".
В конце 1960-х у советской интеллигенции возникли новые идеалы - космическое грядущее стало представляться куда как менее интересным, чем далёкое прошлое. Так, на смену футуризма пришёл историзм, а молодые интеллектуалы деятельно занялись поисками национальных корней и своей, русской правды. Урбанистическая красота неоново-нейлоновых 1960-х полиняла и оказалась пустышкой. Народные истоки, крестьянская есенинская Русь, чеховские дачи-поместья, Болдинская осень Пушкина - вот что нетленно и вечно. Именно тогда появились писатели-деревенщики, почвенники, ставившие себе целью не только воспеть, но и защитить нашу Традицию.
Виктор Попков в эти годы с увлечённостью обращается к провинциально-деревенским сюжетам, впрочем, не выходя за рамки усвоенного "сурового стиля". Почти в иконописной манере художник изображает пожилых людей - чаще всего строгих старух-вдов. Собственно, у них он призывает учиться мудрости и терпению. На полотне "Вдовы" мы видим таких женщин, облачённых в несвойственные для их возраста красные одежды. Драматизм, тревожность картины смягчается фотографией Карла Маркса, которую хозяйка избы держит вместо иконы, да и "лампочка Ильича" смотрится тут настоящей лампадкой
Шутка - шуткой, но Русь никогда не была атеистической - русский, советский человек искал Бога и свой путь в религии даже тогда, когда это, мягко говоря, не поощрялось. В этой связи представляется любопытной, знаковой картина "Майский праздник" - девочка в красном пальтишке самозабвенно прыгает со скакалкой, а фоном - образы старых провинциальных городков и деревень, но главное - храм. С одной стороны здесь - один из главных большевистских праздников 1 мая, но с другой - Русь православная, вечная Россия. С возрастающим интересом Попков обращается к теме русского Севера - холодный край, лишённая яркой броскости - то есть подлинная - красота, медленные реки, исконная, неискажённая правда.
Одно из самых пронзительных полотен Виктора Попкова - "Шинель отца", хотя правильнее было бы назвать эту картину "Шинель тестя", ибо эта вещь принадлежала отцу жены художника и хранилась, как настоящая реликвия. Но этот сюжет в большей степени символичен, нежели обыденно реалистичен. Это - благодарность победившему поколению отцов, всех отцов СССР. Осмысление подвига, желание понять, почувствовать - если бы не они, те ребята в шинелях, ты бы здесь никогда не стоял, не писал бы свои картины, не метался бы из крайности в крайность Остановись - опомнись, вспомни. Война - это вовсе не та красивая линия атаки, как любят показывать в кино. Это - страх, это холод и голод, это - вдовство. Неслучайно фоном выбраны всё же вдовы в красных одеждах Как там, у Булата Окуджавы?
"Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли -
повзрослели они до поры"
Вместе с тем, Попков всё чаще испытывает усталость - кто-то, наверное, скажет, что во всём оказалась виновата Советская власть, принуждавшая, угнетавшая и давившая. Так это сейчас "модно" - во всём винить режим. Хотя, если ознакомиться с биографией мастера, то он вовсе не выглядит гонимым - принятие в Союз художников СССР, участие в престижных выставках, почётные дипломы. В принципе, изнеможение и обречённость творческого человека далеко не всегда связаны с его недовольством политическими реалиями! Однако же - сон, переутомление, депрессия. Попков с каким-то маниакальным упорством изображает себя глубокоспящим, дремлющим, лежащим, сломленным. "Работа окончена" - одна из таких картин. Художник устало закрыл глаза, а за окном - тёмная, неласковая громада ночной Москвы - с высоткой МИДа и узнаваемым силуэтом Киевского вокзала. Депрессивный колорит ещё больше подчёркивает безотрадность бытия.