Одновременно с открытой войной на фронте против Донбасса развернулась и скрытая война "всех против всех" в тылу. Катящаяся в пропасть украинская экономика породила сюжеты постоянного захвата и перезахвата различной собственности — от заводов и элеваторов, заканчивая рынками, а то и отдельными магазинами. В полном соответствии с чином и положением очередного "человека с ружьём", который был к тому же вчера и просто преступником — вором, бандитом или убийцей.
Любая война, революция, любой экономический кризис порождают ответную волну преступности, которая мутным потоком захлёстывает тыловые города и тихие сёла. Достаточно опять-таки вспомнить замечательное "Место встречи изменить нельзя", которое показало, как боролись с преступностью в СССР в страшное послевоенное время, когда кража продовольственных карточек часто означала смертельный приговор для целой семьи.
Но у сегодняшней Украины нет Жегловых или Шараповых, а местные "Косые", "Хмыри" или "Доценты" — гораздо злее персонажей Крамарова, Вицина и Леонова.
Современная украинская милиция-полиция запугана бесконечными майданами и разборками в верхах, а украинская преступность уже не просто вырвалась из своего гетто, а теснейшим образом переплелась с украинским бизнесом и с украинской властью. Те тенденции "лихих 1990‑х", что в России неимоверным трудом всё же были повёрнуты вспять в 2000‑х, на Украине лишь нарастали и усугублялись, что и привело сейчас страну к закономерному и страшному финалу.
Украина, подобно разлагающемуся зомби, уныло бредёт по тропе всё большей криминализации своей жизни. Закономерным финалом такого процесса будет лишь превращение страны в подобие европейской "Мексики" или "Колумбии", в которых преступные картели уже контролируют целые провинции этих стран, а вооружённые отряды наркобаронов сравнимы по оснащению и по численности с регулярными армиями.
Другим вариантом развития событий, понятное дело, является уже лишь физическая "ампутация" гниющих частей украинского социума. Но, скорее всего, в силу того, что болезнь преступности проникла уже слишком глубоко, этот вариант развития событий потребует сверхнапряжения всех сил украинского общества; и поэтому вряд ли осуществим в ближайшем будущем.
Судя по всему, пришла пора прощаться с добрым дядей Стёпой, с Жегловым и с Шараповым. Здравствуй, Доцент. Привет, Хмырь. Здорово, Косой!
Глобализация и предательство
Глобализация и предательство элит
Михаил Делягин
10
Политика
они живут, «под собою не чуя страны»
Идеология профессиональных предателей
Элитой общества, с управленческой точки зрения, является его часть, участвующая в принятии и реализации важных для него решений или являющаяся примером для массового подражания.
Подобно тому, как государство является мозгом и руками общества, элита служит его центральной нервной системой, отбирающей побудительные импульсы, заглушающей при этом одни и усиливающей другие, концентрирующей их и передающей соответствующим группам социальных мышц.
В долгосрочном плане главным фактором конкурентоспособности общества становятся его мотивация и воля, воплощаемые элитой.
Предательство ею национальных интересов фатально: в глобальной конкуренции его можно сравнить лишь с изменой, совершаемой командованием воюющей армии в полном составе.
Строго говоря, этот феномен не нов. Один из ярчайших (и притом относительно недавних) его примеров дала царская охранка, поддерживавшая организованное революционное движение в России ради расширения своего влияния и финансирования. Она ничуть не в меньшей степени, чем японская армия, немецкий генштаб и американские банкиры, раздувала революционный костер, вышедший из-под её контроля и, в конце концов, спаливший все тогдашнее общество.
Ближе к нашим дням пример действия национальной элиты против своей страны дает опыт Японии конца 80-х—начала 90-х годов. Тогда в мире было два "финансовых пузыря": в Японии и США, — один из них надо было "прокалывать", и именно японская элита приняла решения, приведшие к "проколу" японского, а не американского "пузыря", от чего японская экономика толком не оправилась и по сей день. Причина — не только глубочайшая интеллектуальная зависимость от США, но и глубина проникновения японских капиталов в американскую экономику. Освоив американский рынок, японские корпорации справедливо считали ключевым фактором своего успеха процветание не Японии, а именно США, на рынок которых они работали, получая за это мировую резервную валюту.