"Сей остальной из стаи славной"
"Сей остальной из стаи славной"
Владимир Бушин
Историческая память Великая Отечественная война День Победы Бессмертный полк Общество
праздник Победы глазами ветерана
Чудо праздника Дня Победы началось для меня с приглашения в школу, где в первом классе учатся мои внуки. Их мамочка, моя дочка, предупредила меня: "Четвёртый этаж. Одолеешь?". А кем бы я был, если не одолел бы? В таком случае у меня, по меньшей мере, следовало отобрать медаль "За боевые заслуги" или "За взятие Кёнигсберга". Пошел… Ну, вот. Сидят передо мной первоклашки. На первой парте — моя внучка, в середине другого ряда — внук. Я начал с того, что попросил внучку оставить в покое свой нос. Потом чистосердечно признался, что когда-то и сам был первоклашкой. Дети, кажется, не очень поверили, кто-то ухмыльнулся. "И ваша учительница Наталья Викторовна тоже была первоклашкой!" — сказал я.
Мне кажется, что с детьми в таком возрасте лучше всего вести разговор с помощью картинок, и потому я взял с собой несколько портретов. Рассказал кратко о том, что такое были тогда Советский Союз и фашистская Германия, и как плохо шли наши дела в начале войны, а потом — разгром немцев под Москвой, потом товарищ Сталин сказал: "Будет и на нашей улице праздник", и в Сталинграде он начался.
После этого я стал показывать фотографии. И пошёл тут, так сказать, снизу вверх, с себя, сержанта. Моя фотография, как и фотографии других дедов-фронтовиков, уже стояла в классе на подоконнике. Потом я показал портрет моего взводного командира, лейтенанта Алексея Павлова, ныне полковника, живущего в Крыму, в Алуште. Какое прекрасное лицо! В форме, с орденами… Первоклашки засмотрелись. За Павловым представляю командующего моей 50-й армией, генерал-полковника Болдина Ивана Васильевича. На фронте он был от меня, конечно, далеко и высоко, но после войны я однажды встретил его в "Литературной газете", где тогда работал. Он меня не узнал. Армия наша в сорок первом-втором годах входила в состав Западного фронта. Вот и портрет его командующего — маршала Жукова. Позже он стал заместителем Верховного. А это, посмотрите, первоклашки, сам Верховный главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин. Он возглавлял созданный тогда высший орган власти — Государственный комитет обороны — и одновременно был главой правительства, наркомом обороны, председателем Ставки и генеральным секретарём Коммунистической партии.
Мальчики и девочки слушали, разинув рты. Им всё интересно. Внучка моя не смела шелохнуться. Так они впервые услышали и увидели то, что им как гражданам России следует знать. Их интересовало, конечно, что это сверкает у меня на груди. Да, накануне все ордена и медали я надраил мелом. Пришлось объяснять. Одна девочка спросила: "А почему так мало?". "Милая, — ответил я, — если нацепить всё, чем за семьдесят лет нас удостоили, я бы к вам на четвёртый этаж не смог подняться. А здесь только самые характерные фронтовые награды: "За взятие Кёнигсберга, "За победу над Германией", над Японией, "За отвагу", да ещё орден Сталина, учреждённый ветеранами Украины".
А потом они закатили такой концерт, что лучше не придумаешь! Выходили девочки с большими бантами на голове по двое к доске и пели: "Расцветали яблони и груши"… "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо…". Да ещё лихо притоптывали себе в такт ножонками. Так с бессмертным солнцем в голове и цветущей яблоней в душе я и ушёл. Ать-два! Ать-два! Ать-два!..
День Победы приближался. Пожалуй, я никогда не получал столько поздравлений с этим великим праздником, как в этом году. Дело не во мне персонально, а в том, что я — "сей остальной из стаи славной". Из той самой, что состояла из тех, кто через два дня после школьного выпускного вечера уже надевал шинели. Но известный поэт, мой ровесник, когда-то сказал: "Хорошо, что это случилось с нами, а не с теми, кто помоложе". Это неправда. И те, кто моложе нас лет на десять-пятнадцать, бесспорно, тоже выполнили бы свой долг. А нынешнее поколение? Вспоминая подвиг лейтенанта Прохоренко, хочется думать, что — тоже. Но как трудно было бы обрядить в шинели всех этих сидельцев бесчисленных банков, контор, охранных служб и всяких инфраструктур… Звонки начались ещё накануне. И первой, как полагается, была моя альма-матер, газета "Завтра", в лице моего ангела-хранителя Катерины Глушик, воспетой мной в стихах и прозе. За ней — "Правда", точнее говоря, мой старый боевой товарищ, неутомимый подвижник честного и мужественного слова Виктор Стефанович Кожемяко, много лет тому назад пригласивший меня в "Правду". Потом — скупая ко мне "Литературная газета" в лице стойкого бойца Олега Пухнавцева. Тут же — Виталий Владимирович Харламов из ЦК КПСС. За ним — Марина Насонова, достойный полпред "Красного телевидения". Не мог промолчать и "Алгоритм", уже лет двадцать безропотно издающий мои далеко не безупречные писания. Затем — "Слова и дела": Валерий Константинович и Юрий Николаевич, настолько во всём близкие мне люди, что фамилии их я никогда не знал, а может, по возрасту они просто уже не держатся в моей памяти. Это великая газета! Какая ещё может похвастаться, что её закрывали шесть раз? Как Сталина царский режим арестовывал и ссылал шесть раз. И как Сталин пять раз бежал из ссылки, так и газета "Слова и дела" под руководством бесстрашного Юрия Игнатьевича Мухина пять раз возрождалась под новым именем. И каждый раз я невольно шептал Гомера: "Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос…". А кто ещё из редакторов газет, как Юрий Мухин, был арестован на пляже в упивающемся свободой Крыму, кто в одних трусах и в наручниках, как Чикатило или Геббельс, доставлен в столицу и, с браслетом на ноге, посажен под домашний арест? Кто? Может, редактор "Российской газеты" Владимир Фронин, печатающий полоумные измышления В.Ресина о том, что Ленин расстрелял патриарха Тихона? Или редактор "Новой газеты" Дмитрий Муратов, ликующий вместе с Ириной Петровской, которая наконец-то вывела на чистую воду этих панфиловцев: оказывается, их было не 28, а больше, и она ликует: не останутся они в памяти народной. Нет ответа…