Гондольер стал укорять Станислава Александровича Белковского, что тот бросил простую деревенскую простолюдинку и взял себе жену из аристократического рода, а это означало вероломство. Станислав Александрович Белковский начал оправдываться и говорить, что простая деревенская женщина и новая его жена из рода Белосельских-Белозерских – это одно и то же лицо, просто деревенской жене сделали макияж. Писатель Проханов поверил Станиславу Александровичу Белковскому и перестал его укорять. В это время по большому каналу плыл табун лошадей. Впереди плыла Евгения Марковна Альбац, аза ней квадрига: Ольга Бычкова, Ольга Журавлёва, Оксана Чиж и НателлаБолтянская. Дальше плыли остальные: Ксения Ларина, Наргиз Асадова и Майя Пешкова. Все они уплывали вдаль. Писатель Проханов увидел их и сказал Белковскому: «Видишь, мои собаки плывут». Но Станислав Александрович Белковский деликатно заметил, что это не собаки, а лошади.
На спине у Евгении Марковны Альбац сидел поэт Дмитрий Быков. Он уплывал из Европы в Америку на спине Евгении Марковны Альбац, и это называлось «похищение Европы».
Писатель Проханов, он же крестьянин, он же гондольер, он же полярник, приказал плывущим лошадям поворачиваться и следовать за гондолой.
Он стал наблюдать за приметами. У Майи Пешковой стала расти грудь, а это означало конец капустного сезона. Наргиз Асадова перестала есть жмых, а это значило, что минские соглашения зашли в тупик. Евгения Марковна Альбац норовисто сбросила со своей спины Дмитрия Быкова, и тот упал в канал. Это значило, что скоро у Дмитрия Быкова будут стихи. Писатель Проханов выловил Дмитрия Быкова из канала и взял в гондолу. Все они плыли по большому каналу: писатель Проханов, он же гондольер и крестьянин, Станислав Александрович Белковский со своей новой женой, которая была старой, и Дмитрий Быков, который в это время сочинял слова для новой неаполитанской песни. Следом за ними плыл табун, который раньше был собачьей упряжкой. Все они плыли мимо венецианских дворцов, распевая неаполитанскую песню, для которой Дмитрий Быков написал слова: «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиг он нас воспитал».
Апостроф
Апостроф
Георгий Судовцев
18 мая 2017 0
Михаил ДМИТРИЕВ. Симулякр. Тесак. — М.: Книжный мир, 2017. —224 с.
Автор этой книги относится к той уже достаточно многочисленной, но всё ещё не слишком приметной волне отечественных писателей, "точкой отсчёта" для творчества которых стала трагедия Донбасса. Предыдущая похожая волна, поднятая "чёрным октябрём" 1993 года, осталась почти неприметной на фоне массы "перестроечных" и "рыночных" писателей, так или иначе активно паразитировавших на теме "проклятого совка" с использованием ещё советских тиражей книг и журналов, заработавших на этом себе известность, а потом занятых разного рода эксплуатацией этой известности.
Из тех писателей, в сердце которых стучит пепел Дома Советов, на слуху сегодня имена разве что Захара Прилепина, Сергея Шаргунова и Романа Сенчина. С писателями и поэтами, в которых дар слова пробудили бои под Славянском и Горловкой, всё ещё неоднозначнее. Михаил Дмитриев в своей первой книге "Цель — Мавзолей и далее… Из морока постмодернизма в окопы Донбасса" определённым образом перекликался с романом Александра Проханова "Убийство городов". Но для главного редактора газеты "Завтра" и председателя Изборского клуба, за последние полвека прошедшего множество "горячих точек" от Джаланашколя до Чечни, война в Донбассе в любом случае не была первой и единственной, он писал этот свой роман пусть с яростным сердцем, но с холодной головой, вытаскивая на суд читателей видимые ему тайные механизмы конфликта, задуманные очень давно и очень далеко от киевского "майдана" и степных терриконов Донбасса. А Михаил Дмитриев явно ощущал своего героя (и самого себя) на этой войне словно бы "впервые родившимся", переполненным хаосом ярчайших и порой — смертельно опасных проявлений этой гражданской войны, где брат снова шёл на брата, а сын — на отца.
Я по дорогам памяти иду —
иду к векам, которым нет возврата,