Для такого региона не праздный вопрос о времени, необходимом для выработки стратегии развития, для самоопределения главы экономического блока. Есть ли у регионального премьера возможность заниматься какими-то глобальными экономическими, а тем паче политическими вопросами, или его пожирает необходимость все время искать деньги, затыкать одну дыру, другую, третью? Федоров одно другому не противопоставляет, и этим отличается от многих других деятелей. Как раз в осмыслении каждодневных проблем, нерешенных вопросов он пытается сложить общую картину — здесь плохо, здесь похожая ситуация, там аналогичное положение. Какой-то общий корень ищет. И вот из каждодневности, из этих будней выходит на стратегию. А сидеть и предаваться стратегическому планированию, оставляя все технические вопросы аппарату правительства, — это ошибочный путь, приведший к бесславному концу многих региональных руководителей. Примеров тьма — достаточно привести могучих политических и экономических стратегов Попова и Собчака. Да и оставивший в плачевном состоянии Нижегородчину кучерявый брюнет — хорошее сему подтверждение.
В отличие от “реформаторов”, торговавших при социализме цветами на ленинградском базаре или занудно щелкавших пером в “Коммунисте”, Федоров познавал механизм рыночной экономики воочию. Германское экономическое чудо принесло свои самые весомые плоды именно во второй половине 70-х, когда сорокалетний специалист из московского Института мировой экономики и международных отношений прибыл в ФРГ для ведения многолетней исследовательской работы. Так что если кому и суждено стать отечественным Эрхардом, то именно тому, кто до деталей знает, как работает современный рынок. Не берусь судить, возможно ли совершить экономический прорыв в отдельно взятом регионе — экономика страны интегрирована, и добиться сдвигов можно лишь через макроэкономические изменения. Но пример Китая, создавшего 44 свободные экономические зоны, служащие как бы локомотивами всего народного хозяйства страны, позволяет надеяться, что и у нас не все определяется московскими компрадорскими кликами…
Валентин Петрович говорит, что аналогия с Эрхардом не приходила ему в голову, но то, что у него в Якутии исключительно экономические амбиции, он готов подтвердить. Никаких других на сегодня нет — ни политических, ни художественных. Это серьезное признание, если учесть, что несколько десятилетий Федоров делил время между основной профессией и писательством. Несколько книг стихов, диск романсов на его тексты и членство в Союзе писателей — свидетельства нешуточности второго призвания. И вот этот человек заявляет, что его интересует только экономика, только рациональное. Конечно, по должности он вынужден заниматься и иными вопросами — культурой в их числе. Это, конечно, помехи главному делу. Второе соображение: чтобы ощутить результаты, нужно несколько лет. Года мало. Несколько лет, а ведь в наше время трудно удержаться. До года ждут результатов, а вот после года пребывания на посту ответственность за дурное положение дел вешается на премьера. Это первый мальчик для битья.
Тем не менее, я пытаю собеседника: можно ли говорить об экономической модели Федорова, или можно ли будет говорить со временем? Но председатель правительства хотел бы вообще воздержаться от такой постановки вопроса. Нужно проявлять скромность. Единственное. что можно сказать сегодня: в его модели не предусмотрен подход наобум к рынку. Разлом всей существовавшей структуры себя не оправдал, нужно об этом сказать честно. И шанс, имевшийся у Ельцина, используя еще не полностью истраченные резервы, поддерживая прежнюю систему в функционирующем режиме, — спешно создавать параллельную структуру — этот шанс упущен. Вот сейчас появляется исторический Шанс Номер Два: если упустим и его, другого у нас уже больше никогда не появится.
К чему он зовет, в чем дело? Россия через полтора-два года могла бы по-настоящему выйти из экономического кризиса, если удастся использовать деньги населения. Это шанс, который почти никем не оценен. Сбережения населения — это миллиарды долларов. Мы унижаемся за каждый миллион, а тут миллиарды наши. Но они не работают. Невозможно вести хозяйство, когда собственные деньги не работают. У нас доллар работает на себя самого, а не на русскую экономику. Все страны, пережившие экономическое чудо — Япония, Германия, к примеру, — начинали с мобилизации сбережений населения. А у нас еще более благоприятные шансы выйти из кризиса, потому что сейчас банковская техника настолько шагнула вперед, что с помощью электронных денег мы можем мобилизовать финансовые ресурсы до последнего рубля и инвестировать их в производство. Но почему у нас этот шанс сохраняется только полтора-два года, не больше, а потом мы его потеряем? Потому что коммерческие банки в регионах пока еще не окрепли, а центральные все усиливаются. Как только, допустим, “Менатеп”, ОНЭКСИМ-банк, Инком-банк (это банки сильные, и по многим позициям Федоров их поддерживает) — пустят корни в каком-то регионе и их положение станет доминирующим, то деньги населения уже не направишь в производство. Заработает насос по вытягиванию финансовых соков. Так эту платежную систему, которая работала бы на подъем экономики, уже нельзя создать в Москве или в Петербурге, потому что там рынок уже разорван на сферы влияния банков. А Федоров имеет в виду, по сути дела, девственный рынок регионов, где местная администрация через посредство банка, действующего с опорой на гарантии администрации, способна привлечь деньги населения и направить их в местное производство, что даст быструю отдачу. Но большие банки так быстро внедряются сейчас на периферию, что с каждым годом у нас остается все меньше и меньше регионов, могущих работать сами на себя. Идеальным было бы, если бы осознание проблемы пришло сейчас — Чубайсу ли, Ельцину, всем, от кого на данный момент зависит принятие решения. А решение необходимо такого же уровня, как, допустим, решение о реформе жилищно-коммунальной системы. Речь не идет сейчас — плоха или хороша эта последняя, но мы должны создать территориальную платежную систему. Ни о каком изоляционизме не может быть речи, потому что электронные деньги всепроникающи — они перетекают из региона в регион, а потом и за границу. Но вот если бы было осознано, что деньги у нас в стране есть, и их только надо с умом использовать, то мы решили бы проблему инвестиционной накачки экономики. Но пока — ноль понимания.
Есть и еще одно взаимосвязанное с высказанными идеями направление мыслей премьера. Оно касается перспектив сотрудничества Якутии со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, такими, как Китай, Корея, Япония, Канада, Америка. При нормальных, не экстремальных условиях развития у Якутии очень большие шансы использовать не только свои ресурсы, но и ресурсы соседних российских регионов. Тут уместно привести пример Германии — эта держава буквально засосала в зону своего экономического доминирования такие страны, как Австрия, Голландия, Бельгия, Дания, а ГДР вообще поглотила. Потому что обладает экономической мощью и имеет ключевое геополитическое положение. Никто не принуждает эти малые страны — экономическая необходимость гонит их в объятия более сильной страны. У Якутии, обладающей громадным ресурсным потенциалом и выгодным географическим положением, могли бы появиться шансы стать экономическим лидером для группы дальневосточных регионов.
Но пока об этом можно лишь теоретизировать, ибо, как считает Федоров, мало изменилась политика центральных властей по отношению к регионам в сравнении с сахалинским периодом его работы. А прошло-то более четырех лет. Можно даже сказать, она сохраняется в самом худшем варианте. Нельзя говорить о какой-то продуманной стратегии. Имеется, скорее, продуманность в необдуманности. Это не игра слов, а точное наименование присущего кремлевским мечтателям ожидания чуда от рынка, отсутствия какой-то созидающей мысли. Правительство делает самое простое, что можно делать — ждать и говорить населению, что рынок сам расставит все по местам. В этом плане никаких изменений нет за прошедшие годы.