Но главное - подрыв оснований, подрыв того целого, без восстановления которого каждая часть будет убита ею же сотворенным хаосом тотальной конфликтности. Будет ли преодолен этот подрыв? Загадывать не берусь. Скажу лишь - впереди или неслыханные интеллектуальные, организационные и волевые усилия, направленные на возрождение авторитета всего того, что назвалось крупным отечественным капиталом, либо полное и окончательное фиаско для всех сразу. И вытекающие из этого фиаско новые формы организации всей политической и социальной системы России.
Возможности проявить себя у нашего стремительно взошедшего и стремительно лопнувшего сообщества крупных капиталистов еще будут. Вне государственности, причем реальной, не назывной, смешно говорить о целостности. А любая государственность будет востребована надвигающейся российской бедой (творцами которой отчасти, хотя бы в силу вышеназванных причин, являются и герои данного обсуждения). То есть - возможность есть. Но эта возможность, увы, уже весьма умозрительна. Ибо в гораздо более простых условиях не было сделано всего того, что было необходимо. Откуда же возьмутся силы и качества для неизмеримо большего?
Однако скверность ситуации (персонифицируемая, например, тандемом Сороса и Бжезинского) предполагает нашу готовность задействовать любой, самый малый и гнилой, шанс в стратегических интересах страны. Поэтому не надо воспринимать данный анализ просто как эпитафию Чубайсу. Я не стал бы тратить на это время и силы. Чубайс - это кривое зеркало нашей очень кривой реальности. Как эта кривизна зеркала отразит кривую реальность, трудно сказать. Важно одно - в нынешней ситуации как никогда скучно и стыдно пенять на зеркало.
С. КУРГИНЯН
ПАХАНЫ КАК “ТРЕТЬЯ СИЛА” ( РОССИЯ И СНГ )
Ю. Бардахчиев
20 ноября - Саянский алюминиевый завод вступил в экономический союз с Таджикским алюминиевым заводом.
Из Таджикистана приходит, пусть и крайне скудная, информация о том, что процесс мирного урегулирования в республике, и так еле теплящийся, вновь находится под угрозой. Попытка госпереворота, акция боевиков полковника Худойбердыева по возвращению контроля над западными районами Таджикистана, пресеченная армейскими силами, непрекращающаяся серия терактов в Душанбе - вот лишь часть слагаемых напряженной политической обстановки в последнее время. Что стоит за всем этим? Вначале попытаемся просто перечислить все возможные варианты ответа на этот вопрос.
Самый банальный вариант ответа - мирный процесс “трещит” под грузом собственных противоречий. К их числу привычно относят и партийно-политические противоречия между “коммунистической” властью и “антикоммунистической” оппозицией, и религиозные противоречия между “официальным”, т.е. прогосударственным, и “неофициальным”, т.е. местническим, исламом, и противоречия между захватившим власть кулябским кланом и гармским, составляющим силовой костяк оппозиции.
Следующий вариант ответа - так называемая “третья сила”. Согласно этому варианту, мирный процесс подрывается теми, кто не заинтересован в его дальнейшем развитии. Кем же? Кто может быть этой “третьей силой” в данном регионе Центральной Азии?
Здесь существует несколько “подвариантов”. Первый из них - “узбекский”. Основания для подозрений в дестабилизирующем влиянии Узбекистана - Таджикистан имеет. Прежде всего, Узбекистан слишком заинтересован в том, чтобы ситуация в Таджикистане управлялась только с узбекского политического терминала. И дело не только в экспансионистских устремлениях Узбекистана - этой и впрямь самой мощной из среднеазиатских республик СНГ. Узбекистан слишком хорошо понимает, что ситуацией в Таджикистане может управлять либо он сам, либо … Либо некий субъект, который легко может взорвать стабильность самого Узбекистана (кем бы ни был этот субъект - консолидировавшейся на националистической основе таджикской оппозиционно-властной элитой, силами иранского фундаментализма, укрепившимся и вошедшим в таджикский процесс Ахмад Шахом Масудом, или кем-то еще). В самом деле, как хорошо известно, в Таджикистане живет свыше миллиона этнических узбеков, а в Узбекистане издавна проживает “сравнимо много” таджиков. Особенно в Самарканде и Бухаре - там их большинство. Известна также серьезная зависимость Таджикистана от узбекских энергоносителей. Однако важнее всего фактор роста собственно политического влияния Узбекистана в регионе, которое приобрело настолько устойчивый характер, что впору говорить чуть ли не его о региональном военно-политическом доминировании . По крайней мере, ясно одно - Узбекистан достаточно силен для того, чтобы играть роль “третьей силы”, и ему есть чего опасаться в случае, если союз власти и оппозиции в Таджикистане примет характер “пантаджикского” или антиузбекского. И уж тем более - проиранского. А это вовсе не исключено.