Я - православный человек, бабушка меня вывезла в деревню и там крестила. Я жил в Киеве возле Владимирского собора, бабушка - она закончила два класса ликбеза, её научила советская власть читать - водила меня в церковь.
Александр ПРОХАНОВ. Будущее за православным коммунизмом.
Владимир БОРТКО. Мой вождь, товарищ Зюганов, хотя его и ругают со всех сторон, в церкви со свечкой стоит.
Александр ПРОХАНОВ. Правильно, пусть стоит, и это будет его заслуга перед будущим поколением коммунистов: то, что сберёг партию раз, и сблизил с церковью.
Владимир БОРТКО . Я имею честь состоять в партии, и делаю это с большим удовольствием.
Александр ПРОХАНОВ. То, что я не коммунист, это вопрос не политический, а, видимо, экзистенциальный.
Владимир БОРТКО. Да какой вы не коммунист?! Как можно быть русским человеком некоммунистом?
Александр ПРОХАНОВ. Верно. Я выработал формулу: душа - христианка, а народ - сталинист.
Спасибо за беседу. Она прошла в вихре идей и эмоций.
Вертикаль
Ольга Суслова
22 мая 2014 1
Экономика
Опять упала ракета "Протон". Многие уже задаются вопросом: сколько ещё ракет должно упасть, чтобы правительство, наконец, обратило внимание на науку? Действительная причина всех подобных катастроф кроется в том, что наука абсолютно заброшена, она стала падчерицей и нищенкой, которая пристаёт к власть имущим с протянутой рукой, а те всё хотят отвернуться.
"Протоны" будут продолжать падать. Недостаточно оптимизировать одну лишь космическую научную отрасль. Необходим комплексный подход, причём с учётом даже самых низших ступеней: школ, ПТУ, вузов.
Университетская академическая наука может дать экспериментальные, футуристические и новаторские идеи, которые крайне необходимы заинтересованному в развитии государству. Но сейчас эта отрасль тоже находится в упадке, результат которого - падающие ракеты.
Известно высказывание Кеннеди о том, что Советский Союз выиграл борьбу за космос на школьной парте. Действительно, организация советской науки предполагала старт пути новых специалистов в стенах школы, затем их развитие при получении средне-специального образования, потом высшего. Внутри ВУЗов наука жила и развивалась. Там, под контролем мудрых и опытных педагогов, происходило соединение дерзких, новаторских идей с нерастраченной жизненной энергией студентов. Это давало замечательные результаты. Правда, данный процесс не может происходить сам по себе, без дальнейшего развития, которое возможно только при участии государства и различных отраслей реального производства.
Мне часто приходится бывать в архиве Академии наук, и я уже в который раз замечаю снующих там учёных, в основном восточных, которые интересуются советской наукой. Китайцы сидят и штудируют тома, описывающие организацию, историю, структуру и методологию советской научной школы. То есть они понимают, что там было очень много позитивного, прогрессивного, что там можно найти примеры потрясающе логичной структурной и сетевой организации деятельности. Имея весь этот гигантский опыт, который сейчас привлекает весь мир, мы постоянно смотрим на то, как устроена ориентированная на участие в коммерции зарубежная наука.
Пока ещё живы те люди, которые участвовали в организации научной деятельности СССР, пока есть учителя, которые могут преподавать, допустим, в ПТУ и взращивать рабочих, а квалифицированные рабочие - это одна из фундаментальных основ развитой техносферы, их нужно всячески привлекать к деятельности. Если не к практическим усилиям - многие из них могут быть уже великовозрастными старцами, то хотя бы к теоретическим, направленным на сохранение и трансляцию опыта.
Скажем, в том же самом архиве Академии наук я застала японских исследователей, которые изучали труды Лысенко, в советское время признанные антинаучными. Так у нас бывает: поставят штамп на учёном или на политическом деятеле, и категорически начинает отвергаться весь опыт, связанный с ним, как позитивный, так и отрицательный. Порою с водой выплёскивается ребёнок. Видимо, и в учении Трофима Денисовича Лысенко есть много такого, что может пригодиться и привести к дальнейшему развитию науки.