Как бы то ни было, Ганс фон Бюлов, немецкий пианист с мировой славой, был всяко польщен, а 25 октября 1875 года в Бостоне (США) дал премьеру Концерта. "Совершеннейшее произведение" повергло воображение заокеанской публики. В России премьера Концерта состоялась немногим позже и сразу в двух городах, Петербурге и Москве. Первым исполнителем Концерта в Москве (21 ноября 1875) стал 19-летний Сергей Танеев. Чайковский нашёл пианизм юного дарования замечательным и "объективным". С тех пор Концерт получал всё большее распространение, пока не стал одним из самых популярных сочинений этого жанра, эпохой в русской музыкальной культуре. Концерт сравнивали с произведениями Листа, Брамса, Сен-Санса, и находили его оригинальность неподражаемой. "Прозрел", наконец, Рубинштейн. В 1878 году, когда Чайковский в "кларанской тиши" поправлял здоровье после бывшего с ним нервного расстройства из-за неудачного брака, Рубинштейн дал премьеру Концерта на Всемирной выставке в Париже. И снова восторг, взволнованность, рукоплескания публики. В роковой вечер 16 декабря 1893 года, в вечер премьеры Шестой симфонии в Петербурге, прозвучал и Первый фортепианный концерт, за дирижерским пультом стоял сам Чайковский Известие о скорой смерти композитора прокатилось по всей стране и, как громом, поразило всех. Что же касается судьбы Первого фортепианного концерта, то с ним случился ряд загадочных превращений, за которыми стоял - ходил такой слух - Александр Зилоти.
"Нужно признать, что многие первостепенные музыкальные красоты, - писал Чайковский Надежде Филаретовне фон Мекк, - принадлежат драматическому роду музыки, и авторы их были вдохновлены именно драматическими мотивами". Зима 1873-1874 г.г. прошла для Чайковского под гнетом "Дня гнева", Dies Irae. В забытье сочинения "Шести пьес на одну тему" высвобождался он, как из лаокооновых пут, из драмы самоубийства друга Эдуарда Зака. Приступы "черной меланхолии" гнали в путешествие по Италии, но и Венецию, музу Тинторетто и Тициана, Чайковским находил городом, в котором: "если бы пришлось прожить неделю, то на пятый день я бы удавился от отчаяния" Муки метафизического одиночества преследовали до тех пор, пока Чайковский не приступил к Первому фортепианному концерту. "В этой музыке есть всё, - скажет композитор, - что я пережил в эту зиму". Концерт написан в мрачной тональности, в тональности Второй сонаты Шопена с похоронным маршем, си-бемоль минор Но что произошло? Как получилось так, что Первый фортепианный концерт утвердился как послебетховенская "Ода к радости"? И в этом звучании обрел немеркнущую легендарность. Больше того, "лакировка" Концерта оказалась столь органична, что в великолепии её забыли и о Чайковском. Заговорили так: "си-бемольный концерт на самом деле произведение отнюдь не минорное, как указывает его название; концерт начинается ликующим ре-бемольным мажором и кончается увлекательным си-бемольным мажором".
Владимир Федосеев - один из немногих, кто в Первом фортепианном концерте как гимне жизни ощущал тревожащую странность, фальшь. Наитие художника диктовало необходимость внесения на поля партитуры собственных ремарок, размышлений, проведения работ по поиску утраченных со временем версий сочинения. Рукописи не горят, не правда ли? И вот в рамках проекта - издания Академического полного собрания сочинений Чайковского, приуроченного к грядущему 175-летию композитора - подготовлены к выпуску четыре тома сочинений (издательство MPI, Челябинск, научные редакторы - Полина Вайдман, Ада Айнбиндер). Здесь партитуры и переложения двух авторских редакций Концерта №1 для фортепиано с оркестром. И тайное оказалось явным, сомненья рассеялись, как туман. 7 мая 2014 года Владимир Федосеев дал премьеру оригинальной редакции Концерта, и это событие уже назвали историческим днем в судьбе наследия Чайковского. Веяние духа времени материализовалось. Чайковский предстал "таким, каким создал Бог и каким меня сделали воспитание и обстоятельства того века и той страны, в коей живу и действую".
Оптимистический жар, начало Первого фортепианного концерта - одна из самых узнаваемых мелодий в мире. В сверкающем ликовании аккордов tutti оркестра, усиленного контрастом - камерностью solo фортепиано - вдруг застыла едва угадываемая нота. Каприз. Нюанс. Оттенок в палитре красок, что привнёс в парадный, как полотна придворного художника Зичи, Концерт эффект акварели. В размытых очертаниях её, нежных и ярких, - страдание одной и той же болезни. Неотвратимость рока, бунт протеста (тональность мажора) - эта россыпь праздничного блеска тем взметнулась волею дирижера к апогею и вдруг обрывалась на полу-вздохе, балансировала на струне паузы Элегия, воздушная, как образ ангела в полёте, защемила сердце (тональность минора). И в элегии той - чарующая меланхолия, томление тоски по идеалу И невозможно в стихии звуков, обрушивающихся словно с небес, не предаться размышлениям о русской загадочной душе Крещендо фантастического финала "вывело" из видений, что возможны лишь в музыке. И так очевидно вдруг стало, что за причина побудила Сергея Танеева написать в восторге: "Вас всех поздравляю с первым русским фортепианным концертом, написал его Петр Ильич".