Помимо самих вещей, художников 1920-х интересовал производственный процесс. Фотографы ищут модели среди фабричных девчат, запечатлевают работу станков, склоняются над гайками и винтиками. Потом — несутся к домнам, градирням, линиям электропередач, ложатся на трамвайные рельсы, чтоб ухватить мгновение колёсного ритма. В СССР выходят фильмы Дзиги Вертова "Кино-глаз" и "Человек с киноаппаратом", где показывается триумф современности. Вертов писал: "Вскрывая души машин, влюбляя рабочего в станок, влюбляя крестьянина в трактор, машиниста в паровоз, мы вносим творческую радость в каждый механический труд, мы родним людей с машинами, мы воспитываем новых людей". И даже так: "Наш путь — от ковыряющегося гражданина через поэзию машины к совершенному электрическому человеку. Стыдно перед машинами за неумение людей держать себя, но что же делать, когда безошибочные манеры электричества волнуют нас больше, чем беспорядочная спешка активных и разлагающая вялость пассивных людей". Немецкий гений Фриц Ланг не был столь же оптимистичен: его "Метрополис" — это страх перед всепожирающей техносилой. Но как бы там ни было, заводская мощь поражала и захватывала. Хайн Горни делает целую серию фотоснимков, посвящённых индустриальной красоте: дымящие трубы, заводские цеха, провода, лопасти и — маленькие люди, которых почти не видно рядом с торжествующим железом. Портретов у Хорни почти нет: сами по себе люди малоинтересны. Исключение составляет портрет точёной дамы, сидящей за печатной машинкой, — хотя аппарат много интереснее всякой красавицы.
На рубеже 1920-х — 1930-х возобладали идеи сюрреализма: явь — это фантасмагория подсознательного. В моду вошли странные, наполненные сновидческими кошмарами картины, а фотографы теперь акцентировались на будоражащих ощущениях. Видные фотографы Хорт П. Хорст и Георг Хойнинген-Хюне (немецкий барон, выходец из Российской империи) часто использовали сюрреалистический мотив: наманикюренные руки, как бы парящие в пространстве, или же стройные дамские ноги, существующие отдельно от их обладательниц. Хайн Горни подхватывает эту идею, работая над рекламой фирмы Rogo. Пугающе выглядит женская рука, проскальзывая в полупрозрачность чулка, — будто нечто запредельное и фантастическое происходит на наших глазах. Искусство всегда отражает бытие: заряжённый тотальным безумием, мир готовился к очередной битве. Экспозицию венчают снимки, сделанные Горни в 1945 году: перед нами разрушенный Берлин. Беспристрастный фотограф не пытается удивлять или давить на жалость. Он транслирует: немцы получили то, что должны были получить. В этом — величайшая справедливость истории…
Илл. Hein Gorny Collection (с) Упаковка мела
Музон
Музон
Андрей Смирнов
Салон музон Ива Нова Культура
AISATSANA. "Delirium muse" (Abandoned Zone Records)
Название сначала ставит в тупик, слышится что-то восточное. Потом понимаешь: анаграмма. Вспоминается одноимённая модернистская пьеса с последнего альбома Aphex Twin "Syro". Тем более, что нынешнюю спутницу Ричарда Ди Джеймса, кажется, зовут именно Анастасия. Однако имя интригует и вызывает недоумение: Анастасия — в переводе "воскресшая, возрождённая к жизни", Aisatsana получается, стремящаяся к смерти, открывающая путь в иной мир.
В Aisatsana узнаём вокалистку-клавишницу группы "Ива Нова" Анастасию Постникову. Если группа — это славянский этно-кор, коллективное действо, экстаз ритуальных плясок, то "Delirium Muse" — сольный выбор, тревожный личный путь. Аннотация звучит довольно привлекательно: "завораживающий женский вокал и терпкая смесь самых разнообразных звуков — это и тёплое звучание живого фортепиано, и электронные сэмплы "ручной работы", иногда вибрирующие и даже рычащие, а иногда деликатные и нежные синтезаторы — современная музыка во всей её красе".
Женский голос и клавишные — нынче более чем популярная форма. Даже если не брать хрестоматийных Регину Спектор и Тори Амос, в России и бывшем СССР хватает нетривиальных исполнительниц в этом жанре — Марина Барешенкова, Алина Орлова, Ксения Фёдорова. Узнав о векторе пластинки, пожалуй, я слегка приуныл. Но после прослушивания уныние ушло, пусть и не всё равнозначно, есть вторичные моменты, кое-где технология одолевает творчество.