Р.К. Русский народ сегодня чрезвычайно унижен и все больше вгоняется в комплекс неполноценности. Налицо непрерывная деградация социального статуса людей и международного статуса государства. И это происходит по- тому, что все правители последних сорока с лишним лет занимались тем, что только использовали сталинские ресурсы, сталинские заделы. Сегодня эта кладовая близка к исчерпанию. И естественно, что память людей - даже бессознательно - обращается к тому времени, когда ситуация развивалась в ином, прямо противоположном, направлении. Ведь все величайшие достижения русского народа в этом веке: от создания современной индустриальной базы, культурного преображения и прорывов в науке, победы в Великой Отечественной войне и вплоть до выхода в космос,- так или иначе связаны с именем Сталина.
Ничего другого, более близкого и понятного для огромных масс людей, в нашей истории пока не существует. Ведь Ленина, а он тут бесспорный родоначальник, понять, даже нынешней “элите”, гораздо сложнее - это совершенно иной мир, иная культура, чем те, которые воплощены в сталинской эпохе. Если угодно, мир Ленина связан с двухвековым развитием русской интеллигенции, с двухвековым развитием рабочего класса, особенно питерского, выработавшего в себе точное классовое сознание. А мир Сталина, при всем его неоспоримом на сегодня значении,- это мир вчерашнего крестьянина и провинциала, вынесенного на вершину исторического творчества. Здесь больше традиционности, представлений об устоях, о власти и государстве, приспособленных к насущным задачам общественного развития, чем заранее выработанного теоретического взгляда, предвидения того, как будет двигаться дело. Причем это в большей мере относится даже к сталинскому окружению, к тогдашнему состоянию партии, чем к Сталину лично.
По множеству заслуживающих доверия свидетельств и оценок, Сталин чрезвычайно серьезно изучал все проблемы, по которым высказывался публично. К примеру, одним из упреков Хрущева Сталину была известная работа последнего “Марксизм и вопросы языкознания” - дескать, куда только ни залезал “отец всех народов” и “корифей всех наук”. Между тем, видные специалисты-языковеды, с которыми мне пришлось беседовать в последнее время, указывают лишь на одно серьезное несоответствие этой работы современным представлениям о языке: Сталин назвал основой русского литературного языка не московское, как считается сегодня, а орловско-курское наречие. Во всем остальном она, по их мнению, сохраняет научное значение.
В.В. Ричард Иванович, существуют слова Молотова, которые привел в своей книге Феликс Чуев,- привел, скорее всего, не понимая их истинного значения. Молотов якобы сказал ему в начале 70-х годов, что правая мелкобуржуазная стихия рано или поздно сомнет русскую революцию, но каждый год советского социализма приближает окончательную победу коммунистических идей во всемирно-историческом масштабе. Был ли, по-вашему, феномен Хрущева проявлением этой мелкобуржуазной стихии? Как вообще можно оценивать послесталинских руководителей КПСС и СССР, исходя из вашего теоретического багажа и опыта работы на близких к высшим этажах партийной власти?
Р.К. Одной из немногих действительных ошибок Сталина было то, что он не подготовил себе достойного преемника, или, лучше сказать, надежный кадровый резерв. В условиях той политической системы, которая была сформирована при его участии и под его руководством, сей факт приобретал решающее значение. Сталин не успел этого сделать, хотя на последнем прижизненном съезде партии, XIX-м, по его инициативе был избран расширенный состав Президиума ЦК, куда вошли 25 членов и 11 кандидатов, в том числе молодые государственные и партийные деятели с большим интеллектуальным и политическим потенциалом. К сожалению, из-за скорой смерти Сталина эти люди не успели даже закрепить свои позиции на верху и были мгновенно перемещены, отправлены “набираться опыта” на второстепенные посты в регионах. Среди лично известных мне людей назову Юрия Андреевича Жданова - блестящего ректора Ростовского университета, главу основанного им Северокавказского центра Академии Наук. С конца 50-х до начала 70-х годов мне пришлось тесно сотрудничать с Дмитрием Ивановичем Чесноковым - бывшим членом Президиума ЦК, который “ссылался” в 1953 году в Горький. Причем никакой внятной причины Хрущев ему назвать не сумел: есть мнение - и все. Именно Чеснокову Сталин за день-два до своей кончины сказал по телефону: “Вы должны в ближайшее время заняться вопросами дальнешего развития теории. Мы можем что-то напутать в хозяйстве. Но так или иначе мы выправим положение. Если мы напутаем в теории, то загубим все дело. Без теории нам смерть, смерть, смерть!..”