В американской экономике с 1991 г. наблюдается неуклонный подъем (порядка 3% роста ВНП и 25% увеличения суммарного индекса корпоративных бумаг), но, тем не менее, словно в годы кризиса, происходит объединение крупнейших корпораций в вертикальные системы (сверхмонополизация). Показательно, что расширение экономического и финансового доминирования США в глобальном масштабе привело к обострению конфронтации между ведущими альянсами элиты, сложившимися в США за последние 15-20 лет. Здесь “старый” финансовый капитал Восточного побережья (нью-йоркская и бостонская группы - Рокфеллеры, Меллоны, Морганы и др.) перешел в жесткое контрнаступление против молодого и динамичного капитала западного побережья (прежде всего группы Гейтса и другие высокотехнологические корпорации, включая Интел, Боинг и Локхид). Подобная схватка связана с тем, что финансовая и политическая верхушка США осознает переход своей экономики в принципиально новую технологическую и финансовую фазу, которая будет диаметрально отличаться от нынешней.
Ряд фундаментальных открытий, сделанных в 90-е г., уже обеспечен технологически, и на очереди - их переход в производственно-торговую сферу, что выводит США на уровень, недосягаемый для главных конкурентов (Япония, объединенная Европа). Тем самым Вашингтон впервые подходит к ситуации, при которой уязвимость своей финансовой системы и падающие позиции доллара как основной мировой расчетной единицы покрываются за счет "технологической силы", т.е. тех корпораций, которые осуществляют технологический прорыв. Именно поэтому в США столь усилилась борьба внутри финансовой элиты за контроль над этими направлениями. Данный процесс сопровождается укрупнением ведущих корпораций до сверхмонопольных систем, сходных с отраслевыми министерствами советской эпохи при функционировании на холдинговом принципе (как пример, авиакосмическая отрасль, компьютерная техника и система телекоммуникаций через Интернет).
Политически эти крупные техногенные и финансово-экономические сдвиги находят свое прямое выражение в выдвижении новых лидеров и, прежде всего, президента. Его выбор становится во все большей степени результатом закулисного торга и схватки между ведущими сверхмонопольными объединениями вне рамок открытого политического процесса. Круг возможных претендентов, которые способны управлять резко усложняющейся системой, уже определился. Здесь абсолютно первую позицию занимает вице-президент Альберт Гор, который и отвечает за "технологический прорыв США" в XXI век. Его последние контакты показывают, что именно он становится разыгрывающим и координатором сложнейших процессов перераспределения финансового и экономического влияния через технологическую перестройку.
Для РФ движение Гора к высшей власти будет означать усиление его воздействия на подбор и выдвижение преемника Ельцину. Поэтому, на первый взгляд, должно произойти укрепление позиций Черномырдина, однако вокруг Гора и среди американских финансовых корпораций имеются и весьма влиятельные силы, которые относятся к ЧВС отрицательно и считают его "проводником немецких интересов, что становится все более неудобным для Вашингтона". Такая точка зрения может победить и в случае усиления противоречий между США и ФРГ, практически неизбежных в ходе становления единой европейской валюты.