- Что ж, господа, граждане, товарищи, - произнес проникновенно хозяин, - как и всегда, этот дом распахивает перед вами красный ковер.
- Мы же тысячу раз соглашались с постулатом - питие без тостов - есть беспринципная пьянка, - вмешался Леонид Михайлович, решительным жестом остановив готового уже было чокнуться Бориса Андреевича. - Тем более, что повод для тоста есть преотменнейший. Третьего дня в Кремле президент вручал ордена военным, деятелям культуры и строителям новой России - предпринимателям. Сподобился и наш друг Альберт Иванович. Предлагаю тост за вновь испеченного орденоносца!
- А где орден? Орден надо в водке искупать, дольше будет носиться, - заявил хозяин. Альберт Иванович конфузливо взмахнул рукой - мол, что вы, ребята! Однако все трое чокнулись и выпили - каждый со своими мыслями.
- Знал бы я, что ты в Кремле будешь с самим императором компанию водить… - заметил Борис Андреевич, подливая “свежей” анисовки.
- И что тогда? - заинтересовался Альберт Иванович.
- Как лицо, которое это прямо задевает, я поручил бы тебе у него выяснить: почему только-только спохватился он насчет задержек зарплат и пенсий? Срам этот задвинул бы россиян на полку не вчера и даже не год тому. А тут вдруг здрасьте, пожалуйста, - и комиссия, и программа, и личный контроль.
Альберт Иванович меланхолично улыбался, делая вид, что он занят выбором закусок.
- Типично популистское решение, - брезгливо поморщился Леонид Михайлович. - Правда, я терпеть не могу это новомодное словечко. За такими, обычно, скрывается нищета философии. Ну да - с волками жить… Выборы на носу, вот король и вся королевская рать и засуетились…
РАЗДАЛСЯ ДВЕРНОЙ ЗВОНОК и через минуту в комнату, где сидели друзья, впорхнула Асенька. Борис Андреевич, встретивший ее, и Леонид Михайлович смотрели на девушку, разинув рты. Перед ними была совсем другая Асенька. Парижская шляпка, лондонский костюм, римские туфли.
- Надеюсь, я своим вторжением не смешала ваши карты, господа? - голос был бархатный, глубокий, завораживающий. - Не нарушила ли я ненароком ваш отдых? Не перепутала час, который вы мне назначили, любезный Борис Андреевич?
И она посмотрела на свои элегантные часики: “Четверть восьмого. Или что-то не так?”
- Что вы, что вы, Асенька! - воскликнул хозяин, поправляя съехавший чуть в бок галстук и одергивая пиджак. - Все очень так. Просто… вы сейчас выглядите… как бы это точнее выразиться…
- Как Синдерелла, надевшая хрустальные башмачки, - дополнил друга Леонид Михайлович. Альберт Иванович меланхолично усмехнулся: “Чего же вы хотите - женщина, извечная загадка бытия”.
- А я и есть Золушка, - отвечала Асенька, усаживаясь на поспешно предложенный хозяином стул. - С утра до вечера черепки да кастрюльки, уборка да мойка. А хрустальные туфельки - о них грезится только разве что во сне.
- За даму, присутствующую за этим столом… - предложил, поднимая свою рюмку, Борис Андреевич и хотел было продолжить, но его восторженно дополнил Леонид Михайлович: “И воистину прекрасную во всех отношениях”. Мужчины встали, и Асенька церемонно и грациозно чокнулась с каждым.
- Не хватает музыки, музыку хочу, - усаживаясь, негромко потребовал Альберт Иванович.
- Всенепременно и сей же момент, - откликнулся хозяин. И, обращаясь к Асеньке, спросил: - Что бы вы желали услышать?
- У меня два любимых композитора, - рассеяно ответила она, небрежно разглядывая деликатесные закуски.
- Разрешите полюбопытствовать, кто именно?
- Антонио Вивальди и Сергей Прокофьев.
- Пардон, вас в этих мэтрах влечет что-то конкретное? - с напускной серьезностью поинтересовался Альберт Иванович.
- У Вивальди превосходны скрипичные концерты. Помните “Времена года”? - так же рассеяно отвечала Асенька. Но по мере того, как она говорила, заметно оживилась, стала даже слегка жестикулировать руками.
- И оперы. У Прокофьева… “Любовь к трем апельсинам”, “Каменный цветок”, кантата “Александр Невский”, Пятая симфония. А если по правде говорить, я люблю его всего: “Петя и волк”, “Война и мир”, “Ромео и Джульетта”…