Имя отрока Павла, за Истину живот положившего, я поминаю в своих молитвах с 92-го года, еще с той вашей статьи, и пишу его в записках на Богослужении. Но рассказать о нем в своем приходе, даже сослуживцам по храму, не берусь. Не поймут. Даже о. настоятель не знает, за кого вынимает частички (?). **
Гражданская война не кончилась. Как мы предстанем на Страшный суд? Не понимающие друг друга, не примеренные, в отчаянии от неудачи с коммунистическим раем бросившиеся в капиталистический ад, топчущие Истину и при этом взывающие к Ней же: “Подай, Господи…”
Спаси вас Господи за Павлика Морозова, за Истину.
Раба Божья Надежда
17.01.98 г.”
Владимир БУШИН
** Видимо, имеются в виду записки, в которых значатся имена усопших для поминания их за упокой. (В. Б.)
Анатолий ГОРСТЬ ВРЕМЕНИ
Анатолию Пшеничному, нашему постоянному автору и давнему другу, лауреату премии Ленинского комсомола, прекрасному русскому поэту, написавшему много хороших стихов и песен, в эти дни исполняется 50 лет. С юбилеем тебя, дорогой Анатолий Григорьевич!
Редакция, авторы и читатели “Завтра”
* * *
Что происходит?
А то происходит -
Милая родина в землю уходит.
Едешь домой -
от версты до версты
Россыпью бревна,
зола да кресты…
Что происходит?
А то происходит…
Мэришка сонный
по кладбищу ходит:
— Что впереди?
Расширяем погост,
Ждем в этом деле
великий прирост…
Что происходит?
А то происходит -
Сеяли правду,
Да что-то не всходит…
Черные руки,
Испитые лица:
— Здравствуй, родимый,
Приехал проститься?..
п. Нейво-шайтанский, 1997
РОДНАЯ РЕЧЬ
Я не привык к чужому языку,
И сколько ни учил
и ни старался,
Как будто конь
о камни на скаку
Я о чужие слоги спотыкался…
А рядом были асы, знатоки!
Но холодело сердце мое снова,
Когда мои родные земляки
Вдруг русского
не находили слова…
Родная речь!
От Родины вдали,
Где в слове “Русь” -
значение крамолы,
Я опирался, как на костыли,
На чуждые скрипучие глаголы.
И как последних спичек
коробок
В таежном
промороженном зимовье
Я свой родной
уральский говорок
Оберегал
в трескучем чужесловье.
Спасибо, память,
стражница-сова,
Что ты очей
на службе не смыкала,
Не выпускала отчие слова
И без нужды
чужие не впускала.
Пусть я высот служебных
не достиг,
Хоть и постиг
земные перегрузки,
Но не усвоил русский мой язык
Нелепой фразы:
“Как это по-русски…”
* * *
Ты не дай обиде разгореться,
Пусть она горюча и остра.
Никому в округе не согреться
У такого зябкого костра.
Так вот -
возле насыпи бессонной
Выросший
на гибельном краю
Разве обижается подсолнух
На судьбу короткую свою?
Так вот -
когда скинувши рубашки
Косари выходят на луга,
Разве обижаются ромашки,
Вбитые безжалостно в стога?
Ты ведь не любил
ходить по кругу,
Будто бы привязан у столба,
Вот и поднесла тебе разлуку
Родина,
А значит — и судьба.
Просто ли
скитаться в одиночку,
Зная, что слетаясь, как в рои,
Жизнь свою
не прячут в оболочку
Сверстники веселые твои?
Зная,
что нещедрую кукушку
В недалеком выслушав лесу,
Где-то
о больничную подушку
Мама твоя вытерла слезу…
Но когда от гибельных морозов
Цепенеет в ужасе простор,
Разве обижаются березы,
Падая в спасающий костер?..
* * *
Когда спешите вы,
Рукою
Махнув приветственно,
То все ж
Спросите что-нибудь другое,
Не проходное:
“Как живешь?”
Спросите что-нибудь полегче,
Коль так пришлось,
накоротке, -
Про этот сад,
Про этот вечер,
Про эту дымку на реке…
Спросите все, что захотите,
Не провоцируя на ложь,
Ее вы вряд ли избежите,
Коль пробубните:
“Как живешь?”
Спросите что-нибудь другое, -
Я растолкую, как смогу.
А это — слишком дорогое,
Чтобы ответить
На бегу.
* * *
Затопила мама печь
Белыми поленьями.
Хорошо с дороги лечь -
К потолку коленями,
Будто вдаль
не унеслось
Зим четыре короба,
Будто вовсе я не гость
Из большого города…