Сергей ГЛАЗЬЕВ. Можно сказать и так. Первый подход отражён в докладе Столыпинского клуба, который представлял Борис Титов, а второй — в докладах Алексея Кудрина и Алексея Улюкаева, которые, при некоторых разночтениях, не только были идеологически идентичны, но и совпадали с теми предложениями, которые содержатся в меморандуме миссии МВФ в Москве, сделанном 19 мая 2016 года. Чтобы понять принципиальное отличие между этими двумя подходами, достаточно указать на их целевые ориентиры: для доклада Столыпинского клуба таким ориентиром является рост экономики до 4% ВВП ежегодно, а для докладов Кудрина и Улюкаева — снижение инфляции до 4% в год. Разница принципиальная, она вытекает из принципиально противоположных подходов к пониманию текущего социально-экономического кризиса и предполагает принципиально противоположные пути выхода из него.
Александр НАГОРНЫЙ. Правильно ли я понимаю, что предложения Кудрина и Улюкаева остаются в рамках либерально-монетаристского "вашингтонского консенсуса"?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Да, и это вызывает некоторое, я бы сказал, умиление. Уже четверть века нашу страну ведут по этому пути, уверяя, что вот-вот начнётся экономический бум и начнёт расти народное благосостояние. Но положительного результата как не было, так и нет. Нет не только у нас — их нет практически во всём мире, где проводятся "социально-экономические реформы" по рецептам МВФ. Да, из этого правила есть отдельные исключения, так или иначе связанные с особыми условиями финансирования этих "государств-витрин" — как правило, по военно-политическим или иным "нерыночным" причинам. Но ведь это именно исключения, которые нам выдают за правило. Ни одна так называемая развитая экономика современного мира не живёт по правилам либерал-монетаризма, что наглядно показал кризис 2008-2009 годов и выход из него через политику "количественного смягчения", а теперь — и политику отрицательных процентных ставок. Но нас по-прежнему не только убеждают и дальше пилить эти гири, якобы золотые, но и заставляют питаться полученными опилками…
Негативные последствия такого курса были ясны нашей экономической науке ещё в конце 80-х—начале 90-х годов прошлого века, когда "рыночные реформы" в нашей стране только начинались. Даже дефолт 1998 года еще можно было при желании, закрыв глаза, объяснить тем, что российская экономика — "неправильная" из-за советского наследия. Но когда кризис 2008-2009 годов затронул все без исключения страны-лидеры глобальной экономики, даже слепой мог увидеть, что формулы "вашингтонского консенсуса" не имеют никакого отношения к развитию экономики, что они направлены лишь на то, чтобы выкачивать из тех стран, которые взялись эти формулы реализовать, все ресурсы и активы, загонять их в долговую кабалу, превращать в "серые" и "чёрные" зоны, где царят хаос и деградация. Это специальная "неоколониальная" финансово-экономическая модель, работающая в интересах крупного транснационального капитала и внедряемая его политическими агентами.
Можно сказать, что России после дефолта 1998 года ещё и повезло — благодаря антикризисным мерам, предпринятым правительством Примакова и Геращенко, а также длительному периоду высоких цен на нефть и другие сырьевые товары. Но быстрое, уже в 1999 году, возвращение к рычагам управления российской экономикой прежней "либерал-монетаристской"команды привело к тому, что внешние проявления кризиса были сглажены, но их глубинные причины не были устранены. В 2008-2009 годах это проявилось самым сильным падением российского ВВП среди первых десяти экономик мира и замедленными темпами её восстановления. Но тогда кризисной волной накрыло всех. И, наверное, всем казалось, что мы — в одной лодке с Западом, что у нас одни и те же проблемы, и один, общий путь решения этих проблем. Но уже вскоре стало ясно, что из своей кризисной ситуации наши партнеры намерены выходить, по известным словам Збигнева Бжезинского, "против России, за счёт России и на обломках России". После введения западных санкций против России с искусственным падением нефтяных цен продолжение "либерально-монетаристского" курса в отечественных финансах и экономике можно считать доведением нашей страны до самоубийства.