Тот с самого раннего детства дружил с Димоном, вместе они хулиганили, выпивали, дрались, оба плохо учились. Они - дети перестройки и реформ, в это время приоритеты в обществе менялись стремительно. Собственно, тогда никто уже и не заставлял их учиться.
Дрались Димон с Витьком постоянно. С чужаками за девчонок или просто так. Витёк брал своей природной силой, Димон был в целом более хилым, но хитрее и изворотливее. Эти качества позволяли ему всегда быть на плаву. Витёк брал на себя самых здоровых и сильных, а Димон ловко прикрывал своего друга. В одной из драк Витьку попали в глаз. Он не лечился и со временем стал практически одноглазым.
Когда надоедало ходить в школу, он докрасна растирал свой раненый глаз и его направляли в больницу, откуда он тотчас же убегал, после чего мог сидеть дома целый месяц. Однажды, во время разборки с ребятами из соседней деревни, они сильно помяли кого-то. Витёк получил срок, Димон же отвертелся. Но, скорее всего, Витёк взял всю вину на себя. Так друзья разделили обязанности. Витёк исчез в тюрьме на два года, а Димон отправился в армию. Одновременно ушли, одновременно вернулись.
Друзья бурно праздновали своё освобождение, не просыхали практически всё лето. "Мы с тобой, Витёк, - говорил Димон, - оба друганы, оба были в тюрьме. Что ты, что я. Армия - та же тюрьма, нет там ни воли, ни закона, ни справедливости". Витёк кивал в ответ. И жизнь для них покатилась, как для неженатых людей в деревне, по накатанной колее. Непрекращающиеся пьянки, драки. Друзья по мелкому что-то приворовывали у приезжих москвичей, вместе у них же потом подрабатывали, кололи дрова, красили крыши. На это, собственно, и жили.
Но как-то раз Витёк обратился к Димону со странными строгими cловами: "Ты ведь знаешь Таньку Шипову. Конечно же, знаешь! Я тебя прошу, больше к ней не лезь. Понял?". "Ты чего, Витька? - изумился Дмитрий, - какая Танька? Ты разве не знаешь, что она общая? Спроси у любого мужика. Нет такого в деревне, кому бы она отказала".
Действительно, Шипова снискала дурную репутацию, непонятно от кого нагуляла двоих детей, жила весело и, как говорят, гуляла. Витёк стал регулярно навещать Таньку и всех остальных её ухажёров разогнал. Мы жили по соседству. Помню, сидим на брёвнах у дома, и он решил изложить мне планы на будущее. "Думаю, вот, жениться на Таньке. И ничего, что у ней два пацана, ребята мне нравятся, буду жить с семьёй, как все. Тем более она уже в положении, скоро родит моего ребёнка. Завербуюсь на стройку, подзаработаю, купим дом. Не всё же время жить в рухляди".
Но Димон не внял советам своего друга. Как-то по пьяному делу, пока Витька не было дома, заглянул к Таньке. Долго приставал, но она давала отпор. Обозлённый Димон ударил её по лицу и, скверно выругавшись, ушёл восвояси. Вечером Витька узнал, откуда у его подруги синяк на пол-лица и тут же рванул выяснять отношения. На помощь к Димону выскочили два брата, но природная сила Витька взяла верх. Отметелил он тогда всех троих за милую душу: что обещал, то и сделал. Ещё целый месяц братья ходили по деревне, пряча от стыда лица. Димон после этого затаил обиду, часто он бросал слова: "Я этого ему не прощу, ещё припомню".
В деревне же тем временем просто дивились на преображение Витька. Он действительно завербовался на сочинскую стройку, ударно работал, стал даже бригадиром. И после первой командировки сразу же купил дом в центре села со всеми удобствами. Вскоре у него родился сын. Помню такую картину: Татьяна идёт вместе с Виктором по деревенской улице, прижавшись щекой к его плечу, у него на руках младенец, а рядом бегают ещё два мальчугана.
После второй сочинской командировки Витька приобрёл мотоцикл с коляской. Тарахтел по деревне, катал ребят, превратился в настоящего хозяина. Но что-то не давало ему покоя. Помню, как-то он мне сказал: "Нет, надо помириться с Димоном. Мы же с ним друганы с самого детства, как-то всё не по-человечески, глупо".
И вот однажды вечером, прихватив несколько бутылок водки, Витёк отправился к Димону и его братьям. Поначалу те встретили его хмуро, но Витёк в тот день был в ударе. Молчун от природы, он проявил необычайное красноречие, вкладывая в свои слова все накопившиеся чувства. В итоге все подобрели. Стали вспоминать детство, юность, потом запели песни: русские народные, шансон, попсу. Были и озорные матерные частушки. Витёк говорил Димону после водки: "Я ж тебя люблю, бродягу. Таких слов даже Танюшке не говорил. Ты знаешь, я же своего сынка назвал Димой, в честь тебя". Димон соглашался: "Друган, друган, конечно, друган!" Так они просмеялись, пропели до самого утра.