Надо ещё заметить, что есть столь кошмарные вещи, что рассказывать о них не следует, ибо они так подавляют психику, всё существо человека, что перестаешь соображать и уже забываешь виновника этого кошмара. Писатель должен понимать это лучше других. Так вот, Гранин в своем выступлении в бундестаге и не подумал воздержаться от рассказа о таких кошмарах блокады.
Первого января этого года утром в квартире Гранина раздался звонок в дверь. Телеграмма. Правительственная. Юбилейная. С цветочками. Юбиляр читает: "Вы по праву пользуетесь высоким, заслуженным авторитетом как мужественный, сильный духом человек" Может быть, юбиляр подумал тут: "Ещё бы! Полвека состоять в партии и сбежать из нее - тут требуется большой дух!"
" как человек, прошедший огненными дорогами Великой Отечественной войны" Возможно, юбиляр, читая это, вспомнил все свои огненные дороги, включая те, что проходили через Горький, Ульяновск, Москву, Тулу. Возможно.
"как выдающийся писатель и публицист, как настоящий русский интеллигент" Вообще-то в военных документах замполит Гранин значится как украинец, но это мелочь. Народы-братья.
" как подвижник" Конечно, конечно. Всю жизнь очень много двигался и туда и сюда.
"Ваши литературные произведения проникнуты искренней любовью к людям, в России, к её великой истории и традициям.". Конечно, проникнуты. Аж насквозь.
"они поднимают важные нравственные мировоззренческие проблемы и в полной мере отражают вашу жизненную гражданскую позицию".
Весь день Даниил Александрович любовался на эту телеграмму, а вечером явился и сам автор её. Вы думаете, это был Медведев? Ошибаетесь. Совсем не Медведев. Они обнялись, расцеловались, и Явившийся прикрепил на груди Гранина орден Александра Невского. Этот орден был в этом случае как нельзя кстати. Ведь именно Александр Невский сказал: "Кто с враньем к нам придёт, тот от своего вранья и погибнет. На том стояла и стоять будет русская земля".
Критика и спячка
Анастасия Белокурова
5 июня 2014 0
Культура
К итогам Каннского фестиваля
Завершился 67-й Каннский фестиваль. В первый же день работы главный праздник кино привлек к себе внимание скандальным этюдом, окрашенным в гламурные тона. Негативные отзывы обрушились на фильм открытия, очередную биографическую картину Оливье Даана, повествующем об одном годе из жизни Грейс Келли - крайне сложном для нее - 1962-м. Тогда бывшая голливудская знаменитость, а ныне княгиня Монако, окончательно порвала с возможностью вернуться на экран и полностью посвятила себя княжескому дому Гримальди. Правители крохотной европейской державы, в том числе и сын Келли, действующий монарх Альбер II, бойкотировали Канны. Их поддержали и простые жители, запомнившие Грейс совсем другой. Негодуют теперь также и французы, которых выставили кровожадными имперцами, мечтающими "утопить Монако в Средневековье". Сам фильм оказался обескураживающим. Но его проблема не столько в стандартном наборе нелепостей и исторических неточностей, в изобилии которых ее обвиняют Гримальди. По версии авторов, только проникновенно-беспомощная речь Грейс на балу, учрежденном Красным Крестом, ее голубиная песня о том, что только любовь спасет мир, удержала де Голля от вооруженного вторжения на территорию маленького княжества. Американская демократия принесла мир в полузадушенную идеями коммунизма и фашизма старомодную Европу. Право, смешно.
За победу в основном конкурсе боролись и Оливье Ассаяс, и Дэвид Кроненберг, и братья Дарденны (куда ж без них), и сам Жан-Люк Годар. Прибавьте к этому такие имена, как Кен Лоуч, Майк Ли и Нури Бильги Джелайн - список получается хоть и предсказуемым, но довольно внушительным. Однако главное внимание было приковано к другому конкурсному участнику - новому творению Андрея Звягинцева "Левиафан". Посмотревшие фильм уже окрестили его "великой грандиозной картиной о современной России". От каннского жюри фильм удостоился приза за лучший сценарий - его разделили сам Звягинцев и его постоянный сценарист Олег Негин. Неизвестно пока выйдет ли "Левиафан" в российский прокат - в фильме присутствует мат, который может отпугнуть чиновников от культуры. И как утверждают либеральные обозреватели, глубинная правда жизни и очень жёсткая критика, что тоже может не прийтись по душе цензорам. Тем более, что под Левиафаном, чей скелет в картине живописно раскинулся на берегу северного моря, мыслящий библейским масштабами, склонный к гигантомании мышления, Звягинцев подразумевает российскую государственность, её кромешный ужас и мрак. От возможного проката можно ожидать следующее - если фильм вызовет у кого-нибудь негативную реакцию, тот тут же будет обвинён в кремлёвской пропаганде, станет очередным "рабом Путина", et cetera. Сработает синдром Навального, чья секта ещё не так давно готова была заклевать заживо всех, кто сомневался в нравственной чистоте лидера-авантюриста.