Выбрать главу

Жаргон  я впитал, можно сказать, с молоком матери, потому что моя мама фантастически  владела народным языком! Фольклор, низовая культура, какая-то особая поэтичность -  сумасшедше в ней переплелось. Она  словно наслаждалась, когда сыпала всеми этими поговорками-приговорками. Сейчас подобная речь практически ушла. Так получилось, что я из жизни черпал щедрыми горстями. Но никогда, даже в самом страшном сне, не мог представить, что  буду заниматься уголовной лирикой, историей уголовно-арестантского сообщества.

Но так получилось, что попал в газету "Голос совести" управления исправительно-трудовых учреждений Ростовской области. Та же самая заводская многотиражка с легким экзотическим уклоном -  "кто и как  выполнил план", "кто что нарушил"  или "кому срок сократили за примерное поведение".

Сначала в газете просто "отбывал срок",  домой приходил и уже отрывался: писал стихи, переводил.  Как мне казалось, занимался чем-то серьезным.  В 1987 году я  стал  редактором "Голоса совести".  Выезжал в командировки, писал критические проблемные материалы, как раз началась  "перестройка" - время захвата заложников в тюрьмах и зонах, забастовки, голодовки. И я всегда с удовольствием шел разговаривать.  Помню, как-то сидел с зэками, по кругу чай пили, тут заходит замполит и говорит: "Ты что делаешь?! Ты же представитель управления!"

Я отвечаю: "Вот Федя Седой, у него ходки начались с 35-го года, вот Коля - у него примерно 18 судимостей И я не буду с этими людьми разговаривать? Они мне, например, про сучью войну  рассказывают. Где я ещё такое услышу, это же мастодонты". 

Тогда я и начал  заниматься жаргоном очень серьезно. А жаргон без знания жизни его носителя, особенностей психологии изучать бесполезно. Могу сказать, что подавляющее большинство изданного на эту тему  - полная  профанация, исключая только тексты, которые были изданы самими лагерниками - Снегов, Скачинский, Синявский, Дунский и Фрид и проч.  Большинство словарей доморощенных "филологов" и "лингвистов" никакого отношения к реальному жаргону не имеет, набор всевозможной галиматьи, которая надергана из  словариков для служебного пользования - начиная с дореволюционных.

Я работал, например, со словарём для служебного пользования Никанорова: брал и садился со своим знакомым  Сашей Савченко, у него три ходки было, зачитывал. Саша хохотал, комментировал и исправлял. Почти каждое слово. У меня сохранился этот словарь. А сколько их ещё  

У меня есть мечта -  повторить Даля, только в блатном варианте, сделать  "Толковый словарь блатного великорусского языка" и "Пословицы и поговорки блатного русского народа". Это потрясающая вещь. Я собрал их где-то под тысячу единиц - пословицы, поговорки,  присказки, особого рода фразеологизмы.

Изучение арго привело меня к выводу, что классический  русский уголовный жаргон, который в значительной мере используется до сих пор, сформировался в 20-30  годы ХХ века. Немало этому поспособствовал наш великий языковед Иосиф Виссарионович,  потому что сажали у нас не с бухты-барахты, а кампаниями: раскулачивание, Шахтинское дело, процесс Промпартии и т.д. И каждая прослойка - аристократия, интеллигенция, купечество, духовенство, кулаки, старые спецы,  рабочие, -   несла свое арго, и все это впитывалось в общий жаргон страны Зэкландии. Такого нет ни в одной стране мира. И мы получили в наследство богатейший, потрясающий, экспрессивный, эмоциональный жаргон, который, кстати, впитал в себя до 60% великорусской лексики.

Например, ботать - старое русское слово. "Ботало" - у коровы "звякалка", колокольчик на шее, она ботает. Обычное слово,  нет ничего блатного.

Если нет наркоты или чая, то говорят: "Дурь ходит по зоне в шелковых сапожках на лаковых каблучках". Для уголовного жаргона как-то нетипично "шелковые сапожки", "лаковые каблучки". Когда я начал с филологической точки зрения разбираться, оказалось, что это старинное русское выражение - в деревнях  так говорили о чем-то редком. "Табачок по селу в сапогах ходит", то есть  что-то очень редкое и очень  ценное. В основном-то как в селе, в деревнях ходили? В лаптях или босиком.

То, что в реальной жизни отмирает,  в жаргоне  сохраняется.  Память  о русской традиции, о русском быте. Жаргон в некотором роде  консервирует историческую реальность,  и сохраняет ее на долгие годы.