Вот это меня и привлекает в исследовании этих песен - целый детектив получается.
Или старая босяцкая баллада - "Аржак, красивый парень, ходил без картуза, считался хулиганом, а дрался без ножа". Ну и что, что он без картуза, зачем об этом в песне поете? Оказывается, до революции - люди без головного убора не ходили. Хулиганы вообще не ходили без картузов. Более того, картуз носился на особый манер и фасон картуза означал звание в хулиганской банде.
Я начал изучать хулиганскую моду того времени и меня это привело к рабочей одежде начала ХХ века. Большая часть хулиганов были, естественно, из пролетариев, они копировали картузы - инженеры носили фуражки "капитанки", служащие рангом пониже - фуражки "московки", а обычные рабочие - картузы. И только одна профессия обходилась без картуза - печатники, то есть наборщики
"Аржак" -переделка известной песни "Маруся отравилась". А "Маруся" начинается с каких строк - "Вот вечер наступает, печатницы идут", то есть Маруся была печатницей. И когда переделали эту песню, то профессию Аржаку оставили ту же, именно поэтому он ходит без картуза.
Без картуза - значит, что он бросает вызов всему хулиганскому миру. Все ходят с ножами, а он без ножа, потому что дерется хорошо. Кроме того все хулиганы - рабочие, а печатник - профессия рабочего интеллигента. Поэтому с ним все девчата и гуляли, потому что за печатника выйти замуж хорошо - он грамотный, работа довольно чистая. И это бесило хулиганов.
Когда на него нападают - "Вы бейте, чем хотите, но только не ножом"". Но потом "Аржак схватил бутылку, хотел ударить ей, но в грудь ему вонзилось 14 ножей". Понятно, что это фольклорное преувеличение, но ведь не случайно было упоминание "считался хулиганом, но дрался без ножа". Хулиган без ножа - это вообще парадокс, хулиган, и нож - это единое целое. Если человек дрался без ножа и считался хулиганом, то он вырастает просто в Илью Муромца.
В связи с этим я рассматриваю традиции уличного рукопашного боя и русской ножевой культуры. О финке" рассказываю, о разновидности кинжалов и так далее - и всё это исследование одной песни.
"ЗАВТРА". Вы сказали, что главное противоречие, навязанное противостояние высокого и низкого, но ведь ситуация постмодерна такие противоречия снимаются, более того зачастую намеренно смешиваются.
Александр СИДОРОВ. Подлинное и неподлинное - это не значит высокое и низкое, понимаешь? Это разные вещи. Вот бездарное и талантливое - это одна характеристика. А высокое и низкое - это другое. Вот простой пример. "Руслана и Людмилу" Пушкина называли похабной поэмой, "Графа Нулина" запрещали читать девицам. "Гавриилиада" понятно, но "Руслан и Людмила" - что там? Дмитриев писал: "Мать дочери велит на эту сказку плюнуть". Или "Евгений Онегин" - его тоже воспринимали неадекватно. Пишет "неправильно", "как мужики" - подобные эпитеты постоянно сопровождали Пушкина.
"Индейки с криком выступали Вослед за мокрым петухом; Три утки полоскались в луже; Шла баба через скотный двор Белье повесить на забор..."; "Люблю я серенькие тучи, среди гумна соломы кучи...", - так нельзя было писать, это было низко.
Но ведь это высокое сейчас. Настоящее "низкое" - то, что идёт из глубин. Тот же мат - культ плодородия, просто так его не употребишь, а если рассматривать его как художественный образ, пропуская через грани таланта... Даже в высокой поэзии это можно потрясающе использовать, талантливо соединять высокие и низкие материи. А не то, что современную похабщину смешать с античностью - это чушь.
"ЗАВТРА". Сейчас масс-культура вмешивается в арго, ведь и в тюрьме люди смотрят МТВ, юмористические программы. Консервативная старая культура теряется?
Александр СИДОРОВ. Сейчас даже нет культуры мата. Когда моя мать говорила матом - она пела. Как-то я был по долгу службы, в качестве журналиста в лечебно-трудовом профилактории, разговорился с одним мужичком. В итоге четыре часа я слушал, покатывался. В "двойке" строгого режима - буквально час разговаривал с каким-то сварщиком, просто обалдевал. Иногда какие-то его вещи я пытаюсь передать в своих тюремных байках. Хоть бы это осталось - всё, что я некогда слышал.